Пинок азарта

Мамбурин Харитон Байконурович

— То есть, они еще и моё пиво выдули, да? — мрачно осведомился я, проверив комнату пострадавшей. Её показания определенно были чистой правдой — две хулиганки, обнявшись, сладко дрыхли на чужой кровати, пребывая в состояние неполной одетости.

— Мечта педофила, — осудил я спящих, а затем предложил сунувшей в комнату нос Мыши, — Пойдем мороженое пожрем?

— Думаешь, оно способно заставить меня забыть то, что они сделали? — засомневалась девушка.

— Попробовать, думаю, стоит, — важно кивнул головой я, с трудом удерживая себя от того, чтобы не почесать полурэтчеда за её

большим круглым ухом, — А заодно запрем их в доме, где нет ни капли спиртного на опохмел. И морс перед этим выпьем.

— Это уже что-то! — тут же повеселела в который раз опошленная Ассоль.

Разумеется, я не хотел мороженого. Мне хотелось принять ванну и уснуть сном праведника после того, как потратил большую часть дня на двух зеленых портовых зараз, сначала трясшихся при мне как ветки молодого ясеня в грозу. Пришлось выпустить наружу всё своё обаяние, проявить невиданную щедрость со жратвой и выпивкой, нарассказывать анекдотов как какому-то тамаде, даже отпустить пару комплиментов их нарядам (а девки неплохо приподнялись с момента нашей последней встречи), перед тем как Полита со Стенькой расслабились и перестали видеть во мне массового убийцу.

Вышло с ними, как я и предполагал, вполне прозаично. После того, как мои собратья прошлись огнем и мечом по городу, особо тщательно прошерстив порт, там открылось множество «вакансий», одну из которых предприимчивые девчонки и заняли. По причине молодости ничего серьезного они получить не могли, но новая лодка и право на маршрут, по которому поставляется легкая дурь? До этого некоторые идут полжизни.

Также, по причине сильного хаоса во всех движениях теневого мира нашего замечательного города, девчонки знали многое.

Не хотели, правда, рассказывать, за что их ни грамма не виню.

…но рассказали.

— И вот мы здесь. Сидим, кушаем мороженое, — закончил я рассказ, вызывая гримасу недовольства на мордочке Мыши, — Мне нужно, чтобы ты узнала подробнее о том, какие именно «большие шевеления» идут у ваших. Сможешь попросить Цирсцею?

— Ты расчетливый и подлый гад, Конрад, — поставила мне диагноз Мыш, продолжая уплетать пломбир, — Вытащил меня из дому, поставил перед фактом, что туда несколько часов возвращаться незачем, дал взятку и теперь ждешь, что мы пойдем к моей стае?

— А потом зайдем в несколько магазинов, — зашёл я с козырей, заставив глазки госпожи Лаудберг заблестеть.

Одна она по городу ходить категорически боялась, а наша карманная вампиресса не казалась Мыши надежной охраной.

— Расчетливый и подлый гад… — теперь это прозвучало почти с любовью.

— Идем, пьяная помятая пионервожатая, — вспомнил я семидесятые в Союзе, — Займемся делом.

— Чего это? Бухали они, а пьяная я?

— Ты бы свое лицо сейчас видела. Пломбир определенно делает тебя пьяной от счастья.

Стая Ассоль жила возле Граильни. Крысы, тщательно и сурово напуганные мной и Оргаром Воллом-третьим, уже давно засыпали норы, что вели в логова канадиумцев, и отрыли новые, ведущие в куда более безопасные места. Одним из них была свалка железячников, принимающих у рэтчедов металлолом по низким расценкам. Пока Ассоль, скрывшись в недрах ржавого хлама, общалась с

родственниками, я, к своему несказанному удивлению, тоже нашёл с кем потрепаться — на свалке кроме трех местных мастеров отчаянно грустило еще два знакомых орка. Дреклин и Клантайк, недоброй памяти внуки Роксоланы.

Моё явление на свалке ими было воспринято как настигшая их кара, но убедить двух братьев, тут же приготовившихся к бою ни на жизнь, а на смерть с вампиром… удалось легче, чем высморкаться. Они чуть пукать от облегчения не начали, узнав, что я тут по своим делам, а на них чхать хотел сейчас, и в частности.

— Да-да, всё, успокойтесь, — бурчал я лениво, — Разобрался я с бабкиным наследством, с котами, со всем, во что вы меня втравили. Живите спокойно.

— А раз так, может, кое с чем поможешь? — с потрясающей скоростью переобулся в воздухе толстый Клонтайк, — Ну, в смысле по твоей специальности. Ты же вроде сыщик.

— Это вы откуда узнали? — удивился я.

— Да у нас общие знакомые есть, оказывается. Молодой мумук Кукер закадычный приятель мелкой был, как её, Шпильки, — вступил в разговор Дреклин, — Вон он позавчера бегал к тебе, узнать куда она пропала, ну и поговорил с вульфером каким-то, а заодно вывеску прочитал. Так что, поможешь?

— Я работаю за деньги, — тут же уточнил я, заставляя морды орков поскучнеть.

— Денег там мало, — вздохнул Клонтайк, — Такие дела. Есть у нас приятель, торгует черным деревом, зовут Игорь Нокс. Слыхал, может, о таком? Нет? Ну ладно. Короче, дела у него не шибко хорошо идут, зато времени много, вот он книжки и пописывает. Написал одну, отправил в печать, заплатил издательству, а потом, когда ему партию на склад выгрузили, склад-то и бомбанули. Видать, за деревом полезли, думали, что его много привезли, а там книжки. Их и упер…

— Стоп-стоп, — поднял я руки, — с какой радости мне лезть в дело, за которое не заплатят?

— Заплатят, но мало, — тут же влез Дреклин, — у Нокса денег нет. Зато он может в благодарность написать про тебя! Он пишет эти, как их, дефективы.

— Дефектив у него и украли, — с готовностью закивал Клонтайк, — Найди, а? Будет тебе реклама.

Дельце мне показалось откровенно безблагодатным, но, чтобы орки от меня отвязались, я взял адрес этого самого Нокса, сказав им, что, возможно, навещу его, если…

Тут, правда, моя интуиция дала сбой. Оба брата орка, промышлявшие выковкой совершенно нелегального дешевого оружия для дна нашего общества, понятия не имели о всех движениях, что сейчас шли на этом самом дне. Ни о каких не имели, сидя на изготовленном ассортименте и дожидаясь лишь редких покупателей. По их мнению, ставшему довольно боязливым, было ясно, что всех их знакомые сейчас и пернуть-то громко боятся, ни о каких движах речи не идет.

Обидно, досадно, но галочку поставим там, где у нас пункт «опросить отбросы общества». Орки, конечно, на них не тянут, но я тут не на зарплате. Простившись с ними, я махнул рукой вывернувшейся из-за кучи хлама Мыши, тут же потопавшей ко мне. В руках, прижатых к высокой груди, хвостатая девушка тащила что-то небольшое, что тут же с торжественным видом вручила мне, с ехидной мордочкой сказав: