Пионовый фонарь
Шрифт:
– Ну хоть примерно, когда он вернется?..
– Не знаю. Может быть, через пять лет, а может быть, и через десять...
– Значит, не будет он дома пять или десять лет...
– проговорила О-Току и горько заплакала.
– Ну-ну, перестань, - сказал Аикава.
– Отомстить за господина это славный долг самурая. Ты спасибо скажи, что у тебя такой достойный супруг... У нас праздничные проводы, зачем же ты не улыбаешься? Смотри, господин Коскэ разлюбит тебя... Подумает, раз ты плачешь, да еще дочь небогатого самурая, значит, ты слаба, у тебя нет мужества... Господин
– Жалко расставаться, вот и плачу, - сказала кормилица.
– Да вы и сами плачете...
– Я старик, мне можно, - пробормотал Аикава, вытирая слезы.
– Прощайте, будьте здоровы, - произнес Коскэ и вышел в прихожую.
Он стал обувать варадзи, когда к нему подползла на коленях О-Току, вцепилась в его рукав и, глядя на него полными слез глазами, прошептала:
"Берегите же себя..." Коскэ приласкал ее к поспешно вышел в сопровождении Дзэндзо.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Когда Хакуодо Юсай откинул покрывало с постели Хагивары Синдзабуро, волосы его встали дыбом от ужаса и по всему телу с ног до головы побежали мурашки. И недаром! Хагивара был мертв, и смерть его, наверное, была страшной. Лицо у него было серое, как земля, зубы оскалены, а пальцы скрючены, словно он хватался за воздух. Тут же в постели, вцепившись ему в горло костяными руками, лежал развалившийся скелет, череп валялся у изголовья. Хакуодо был потрясен.
– Что же это такое, Томодзо...
– проговорил он.
– Мне шестьдесят девять лет, но такой страх я вижу впервые в жизни... В китайских романах часто пишут о том, как женились на лисах, встречались с привидениями... Чтобы этого не случилось здесь, я и попросил помощи у господина Рёсэки, настоятеля храма Симбандзуй-ин... Он одолжил господину Хагиваре чудодейственный талисман, который господин Хагивара с тех пор все время носил на шее... Нет, видно, от судьбы не уйдешь, сделать ничего было нельзя... Томодзо, сними у него с шеи талисман.
– Нет уж, увольте, - сказал Томодзо.
– Я боюсь.
– Иди сюда, О-Минэ!
– Я тоже боюсь, не буду!
– Ну хоть щиты на веранде раздвинь!
Щиты раздвинули. Хакуодо сам снял с шеи мертвого Хагивары белый матерчатый кошелек, вытряхнул из него ларец, покрытый черным матовым лаком, поднял крышку ларца - и что же? Вместо талисмана "кайоннёрай" из литого золота в ларце оказался неизвестно как и откуда взявшийся глиняный бог Фудо, покрытый медной фольгой. Хакуодо опешил, - Томодзо, - сказал он.
– Его украли.
– Я что-то не пойму, о чем вы говорите, - сказал Томодзо.
– Здесь был несравненной благодати талисман "кайоннёрай". Это предмет такой святости, что весь мир тьмы в страхе отступает перед ним. Господин Рёсэки из сострадания одолжил его господину Хагиваре, и господин Хагивара носил его на шее, не снимая... Как же его подменили? Что за чудеса?
– Поистине чудеса...
– согласился Томодзо, - А мы-то ничего не знали... Как вы говорите? "Канон..."
– Слушай, Томодзо, - решительно сказал Хакуодо.
– Я не могу тебя подозревать, но в доме господина Хагивары живем только мы с
С этими словами Хакуодо Юсай вынул из-за пазухи увеличительное стекло.
Томодзо испуганно отшатнулся. "Как бы и вправду не узнал, беда тогда", - подумал он и крикнул:
– Вы эти шутки бросьте, господин! Нечего вам мою харю разглядывать, все одно она от этого краше не станет, харя-то...
Хакуодо сразу понял, в чем дело. "Значит, украл все-таки Томодзо", подумал он. Но он поостерегся настаивать, боясь спугнуть вора, и заметил только:
– Ну хорошо. Смотрите, однако, никому пока ни о чем не рассказывайте.
Слышишь, О-Минэ? А я сейчас пойду в Симбандзуй-ин, доложу настоятелю....
Опираясь на палку, он отправился в храм и был сразу допущен в покои.
Настоятель Рёсэки в простой голубой рясе неподвижно восседал на дзабутоне.
– Рад видеть вас в добром здоровье, как всегда, - произнес Хакуодо.
– А жаркий сезон в этом году что-то затянулся...
Настоятель взглянул на него.
– Выбрался ко мне все-таки, - сказал он.
– Ну что ж, подойди ближе... Да, вот и с Хагиварой неладное приключилось. Умер, бедняга..
– Я вижу, вам уже, известно...
– Сделать ничего было нельзя. Возле него все время крутился дурной человек, да и судьба у него злая. Все предопределено, так стоит ли волноваться?
– Не зря говорят, - заметил Хакуодо, - что за ваши высокие добродетели вам дано видеть события на сто лет вперед. Мне остается только благоговеть перед вашим искусством все предвидеть. Я же, недостойный, совершил оплошность...
– Ты имеешь в виду украденный талисман? Сейчас он зарыт в землю. Не беспокойся о нем, его обнаружат в августе будущего года.
– Я прожил долгую жизнь, - сказал Хакуодо, - видел хорошее и плохое, я умею предсказывать будущие блага и несчастья и определять суть человека, а вот этого узнать не сумел!
– Не все ли равно... Послушай, у Хагивары был, вероятно, свой храм, но ты похорони его рядом с могилой дочери Иидзимы. Судьбы их связаны крепко. Поставь над ним памятник и отслужи панихиду, ведь ты пользовался его благодеяниями.
Хакуодо пообещал все исполнить и вышел из храма. На обратном пути он не переставал удивляться способности настоятеля все предвидеть и угадывать, а вернувшись домой, сказал Томодзо:
– Господин Хагивара был добр к тебе и ко мне, давай же проводим его к месту упокоения...
Покойника обрядили и схоронили у храма Симбандзуй-ин.
Чтобы скрыть свое злодеяние, Томодзо решил переехать в другое место. Но как это сделать, чтобы никто не заподозрил неладное? Он долго ломал над этим голову, прикидывал так и этак и наконец придумал. Он стал рассказывать соседям о том, что к господину Хагиваре хаживали привидения. "Сам видел, - говорил он.
– Приходили два привидения, молоденькая женщина в прическе симада и женщина постарше с фонарем в виде пиона... Кто их увидит, тот через три дня умирает.