Пир попрошаек
Шрифт:
– Нас не подозревают, но кто-то из наших знакомых все-таки вор, – с восторженным изумлением проговорила Поэна. – И кто же? Я ставлю на Квэтвела. Да – на него!
– А я – на слуг! – живо возразил старший Фурзеус. – Этот Тассо очень похож на голодного волка.
– Ты проиграл – в доме не было слуг! – захлопала в ладоши сестра.
Симбер вынужден был признать поражение.
– И все равно эти слуги часто воруют! Помнишь серебряное блюдо, пропавшее у Антеурия?
Брат с сестрой ударились в воспоминания: что, у кого и когда пропадало. Они говорили наперебой и взахлеб,
– Конечно, пойдемте, – сказала госпожа Присциан и величаво поднялась с кресла. – Мы можем пройти на кухню.
Лайам встал также, и тут Фурзеусы словно опомнились.
– О, господин Ренфорд, госпожа Присциан! Простите нас, умоляем, простите! – испуганно закричали они, как дети, которых взрослые собрались оставить одних. – Мы заболтались, мы вели себя глупо! Простите, останьтесь, сейчас мы уйдем…
– Нет, это вы останьтесь, прошу вас, – поспешил успокоить их Лайам. – Посидите немного без нас. Госпожа Присциан кое-что мне покажет, и мы тут же придем. У меня еще есть к вам вопросы.
Фурзеусы охотно уселись в свои кресла, немного ошеломленные, но как будто довольные. Лайам вместе с госпожой Присциан вышел на кухню. Они остановились возле разделочного стола.
– Верно ли я поняла – вы действительно считаете, что Фурзеусы… вне подозрений? – спросила госпожа Присциан. Лайам кивнул. – Это хорошо. Они – очень милые, и их отец был неплохим человеком. Чего вы от них хотите?
– Я надеюсь обсудить с ними вещи, о каких леди Окхэм не захотела со мной говорить.
– Ах… Моя племянница такая…– госпожа Присциан замолчала, подбирая подходящее слово, – такая строптивица. Что поделать, так уж ее воспитали. Ну а Фурзеусы наверняка с удовольствием ответят на ваши вопросы. Они любят поговорить… – Госпожа Присциан взмахнула руками, словно отстраняясь от докучных забот. – А теперь, я полагаю, вы хотите узнать, не нашла ли я чего-нибудь для вашей знакомой?
– Да. Но если вы ничего не нашли – это не важно.
– Нашла. Хотя и не знаю – то ли. Несколько тетрадей, помеченных именем Эйрина, и какую-то книгу. Полагаю, это его работы. Они лежали в дальнем углу мансарды и довольно хорошо сохранились, учитывая их древность. Я не хочу, чтобы записи выносили из дома, поэтому ваша знакомая может просмотреть их у меня. Наверху имеется кабинет – просторный и хорошо освещенный. Когда мне ее ожидать?
– Она придет в любое удобное для вас время, – сказал Лайам. – Для нее, насколько я понимаю, эти записи будут подарком судьбы.
– Мне они все равно ни к чему. Пусть приходит… ну, скажем, через пару часов и остается тут сколько захочет. Вы приведете ее?
– Да, – с искренней благодарностью в голосе сказал Лайам. – Обязательно. Благодарю вас, госпожа Присциан.
– Пустяки, – отмахнулась вдова. – Значит, мы еще увидимся с вами… Что ж, тогда и поговорим. Я очень обеспокоена происходящим.
На взгляд Лайама, она вовсе не выглядела обеспокоенной, но он постарался уверить ее, что все идет хорошо.
– Фурзеусы, наверное, нас заждались…
Фурзеусы ожидали в прихожей, уже одетые в одинаковые плащи с капюшонами. Гостеприимство гостеприимством, но им не хочется надоедать госпоже Присциан, да и все равно давно пора восвояси… И если господин Ренфорд согласится их проводить…
– С превеликой радостью, – сказал, улыбаясь, Лайам. Геллус уже стоял рядом, держа его плащ наготове.
Выйдя на улицу, брат и сестра взяли своего спутника под руки и дружно накинулись на погоду.
– Нет, ну и зима нынче стоит, – затараторил отдышливо Симбер, тепло укутанный и обвязанный длинным шарфом. – Такой холодины Саузварк не видал добрую сотню лет, уж можете мне поверить!
– Да, холод просто кошмарный! – подхватила Поэна, упакованная не хуже, чем брат. Лайам хотел с ними согласиться, хотя зима была как зима, – но Фурзеусы в его согласии не нуждались. Чуть наклоняясь вперед и переглядываясь друг с другом, они увлеченно заговорили о госпоже Присциан.
– Тетушка Трэзи сегодня была недовольна, тебе не кажется, а?
– Очень, очень! – согласилась Поэна, а потом специально для Лайама пояснила: – Мы называем ее тетушкой, хотя на самом деле она нам не родня. Просто наш покойный отец дружил с ней чуть ли не с детства. Она добрая женщина, хотя иногда бывает сурова. Ох, как сурова, даже не передать!
– Когда мы были маленькими, мы ее страшно боялись, – подхватил эстафету Симбер, не давая Лайаму раскрыть рта. – Мы и до сих пор ее очень боимся!
– Но все-таки в душе она – сама доброта. Я уверена, что вскоре вы сами в том убедитесь. – Поэна успокаивающе похлопала Лайама по руке, опасаясь, что спутник может не на шутку перепугаться.
– О… Я это уже понял, – быстро сказал Лайам. – И отношусь к госпоже Присциан с большим уважением. Но сейчас… сейчас я бы хотел поговорить о другом…
– Это Квэтвел! – заявил Симбер тоном, не допускающим возражений. – Тот, кого вы ищете, – Квэтвел, вот вам и весь сказ!
– А почему же не Ульдерик? – возразила Поэна. – Ему этот камень нужен нисколько не меньше.
– Квэтвел моложе – им движет бурная страсть. А граф пожил свое, он холоден, как лягушка.
– Ох уж мне эти страсти! – пренебрежительно фыркнула Поэна. – И что ты можешь в них понимать! Где вообще ты подцепил это слово? Барон Квэтвел – поверхностный, непостоянный юнец, сегодня ему хочется одного, завтра – другого! А граф борется за то, что потерял. Это же так очевидно!
Они свернули с Крайней улицы, прошли мимо особняка Годдардов и направились к городской площади.
Симбер надулся:
– Барон – молод, горяч. А твоему графу дали отставку. Иначе зачем бы ему ежедневно таскаться сюда? – Фурзеус кивком указал на заведение Герионы.
Лайам, используя короткую паузу, слегка прихватил Фурзеусов за локотки – словно сдерживая разгоряченных лошадок. Голова его пошла кругом.
– Прошу прощения… но я не совсем понимаю, о чем идет речь… За что борются граф и барон? И при чем тут украденный камень?