Пир попрошаек
Шрифт:
– Пока еще рано что-либо обсуждать. Квэтвел не в состоянии принять этот вызов, он плохо соображает. Полагаю, вашу миссию следует отложить на какое-то время.
Лайам согласно кивнул.
– Он ел что-нибудь?
– Да, поел, и его не вывернуло. Через пару дней он будет вполне здоров, – лорд потряс руками, словно освобождаясь от невидимой тяжести. – Однако нам, пожалуй, пора.
Они шли по Герцогской улице в сторону порта. Лайам вел Даймонда в поводу. Он прикидывал, чем ему стоит заняться прямо после знакомства с Кэвудом.
Утвердившись в своем решении, Лайам искоса глянул на спутника. Окхэм шел медленно, опустив голову и глядя себе под ноги. Лорд задумчиво пожевывал кончик уса, между бровями его залегла глубокая складка.
«Тяжело ему все это дается, – подумал сочувственно Лайам. – Да и кому бы на его месте было легко? Приятно ли сознавать, что кто-то из ваших знакомых – преступник?» Подумав о приятелях Окхэма, Лайам кое о чем вспомнил. Он вытащил из кармана туго набитый кошель.
– Чуть было не забыл, милорд, – сказал он и начал отсчитывать кроны, обмотав поводья вокруг руки. – Я должен вам тридцать монет, верно?
– О чем это вы? – Лайам надеялся отвлечь лорда от мрачных раздумий, но тот отпрянул, словно ему протягивали живую змею. – Это не мне, – он покачал головой, отказываясь брать деньги. – Вы одолжались у графа. Ему и вернете долг.
– Но вы за меня поручились, – сказал медленно Лайам, – и я полагал…
– Деньги причитаются Ульдерику, – повторил Окхэм сухо. – И давайте кончим на том.
Лайам ссыпал монеты обратно в кошель, подивившись резкости, с какой это было сказано, и огляделся. Дальше Герцогская улица делала крутой поворот, огибая храм Повелителя Бурь.
– Может быть, вы расскажете мне немного о Кэвуде? – спросил Лайам, пытаясь все же развеять дурное настроение Окхэма и одновременно стремясь извлечь из этого пользу.
Перемежая свою речь тяжелыми вздохами, лорд стал цедить сквозь зубы слова, он явно желал поскорее отделаться от собеседника. Рассказ его свелся к одной фразе: Кэвуд – торговец, владелец нескольких кораблей.
– Мне это уже известно, – терпеливо сказал Лайам, попутно отметив, что Окхэм старается на него не глядеть. – Я надеялся услышать от вас нечто иное. Например, представляется любопытным, как вы с ним познакомились?
Кэвуд был среди гостей Окхэмов единственным мещанином и не носил дворянского титула. Даже Фурзеусы превосходили его родовитостью.
– В банях, – сказал неохотно Окхэм. – Ему нравится участвовать в схватках, мне – тоже.
Лайам уже знал, что в бани южане ходят не только затем, чтобы поддерживать телесную чистоту, но и как в своего рода клубы по интересам.
– В схватках? На мечах?
– Нет, – со вздохом сказал Окхэм, окончательно убедившись, что Лайам от него не отстанет. – На кулаках. Ему, как и мне, нравятся кулачные поединки – в шлемах и специальных, набитых
– Ах, вот как… И хорошо он дерется? – Лайам попытался представить себе, как это выглядит, и поежился. Он не рискнул бы двинуть по осевому шлему рукой, даже защищенной мягкой и толстой перчаткой.
– Да, он очень хороший боец. – Лорд выплюнул изо рта кончик уса и пригладил его указательным пальцем. – Я понимаю, к чему вы клоните, Ренфорд, – сказал он и снова вздохнул.
– К чему же? – невозмутимо поинтересовался Лайам.
Окхэм наконец посмотрел ему прямо в глаза.
– Вы хотите выяснить, мог ли Кэвуд убить вора. Этого я вам сказать не могу. Я знаю только, что он дерется, как черт.
«Хотел бы я, чтобы меня интересовало лишь это…» – подумал Лайам и продолжил расспросы.
– А граф? Или барон? Они тоже умеют драться?
Снова опустив взгляд к земле, лорд Окхэм начал отвечать – медленно и неохотно, взвешивая каждое слово. Ульдерик – не солдат, но фехтует очень неплохо. Его время от времени тренируют известные мастера, и он не раз выходил победителем в дружеских поединках.
– Но это еще не делает человека убийцей, – заметил лорд, с чем Лайам, конечно же, согласился.
Они свернули с улицы Герцогов и дошли до конюшни. Лайам устроил там своего чалого и заплатил конюху вперед, не торгуясь. На Портовой улице он намекнул лорду, что не слышал ответа на вторую половину вопроса, и тому пришлось продолжить рассказ.
Квэтвел был родом из горной области герцогства, пограничной с Мидландом. Там даже дети владеют оружием и ездят верхом.
– Барон приехал в Саузварк отчасти и для того, чтобы воздать почести новой богине Беллоне. Он сделал хорошие подношения храму и заказал в ее честь несколько служб.
Лайам приподнял бровь. Ему трудно было представить, чтобы такой гуляка и игрок, как барон, мог помышлять о чем-то, кроме своих удовольствий.
– Я уверен, что он умеет управляться с копьем и стрелять из лука, – продолжал Окхэм. – На границах любой мужчина – воин, но это опять-таки не означает, что там обитают одни убийцы.
Лайам только кивнул. Рассказ Окхэма действительно ничего ему не давал. Посредника вовсе не закололи, не пронзили копьем и не забили ударами кулаков в мягких перчатках.
– А что, Симбер Фурзеус совсем вам не интересен? – спросил вдруг лорд Окхэм. Лайам покачал головой.
– Нет. Я виделся с ним у вашей тетушки. Ему такое не по плечу.
– Вы уверены? Даже сильного человека можно застать врасплох, а перерезать горло довольно просто.
«То из него клещами слова не вытянешь, а то он вдруг начинает наводить тень на плетень», – подумал Лайам, и твердо сказал:
– Нет, это не Фурзеус.
Они свернули с Портовой улицы в переулок, петляющий между складами. Зимой жизнь гавани почти замирала, и шаги двух мужчин гулким эхом отражались от стен.