Пираты в Сомали. Повстанец
Шрифт:
— Помесь Билайна с пекинесом, твою мать, — еле сдерживаясь от смеха, буркнул я себе под нос. Но ему нравилось, так что хрен с ним. Себе я выбрал английскую рубашку из плотной ткани с накладными карманами на груди и свободную внизу. Мою задницу тоже украсили бриджи, но нейтрального грязно-зелёного цвета. Для защиты головы я приобрёл кепку защитного цвета и заставил Мхару купить похожую. Тёмные кроссовки дополнили общую картину.
Послонявшись по базару, мы приобрели ещё по большой сумке, в которую без труда помещались автоматы, и на том успокоились.
Больше нам на рынке делать было нечего, и мы с него удалились. Шагая по достаточно красивым и широким улицам, мы искали указанную Мухамедом гостиницу из тех, что попроще. Конечно, горячая вода — это, безусловно, хорошо, но мы как бы в Африке, а не в Мурманске — обойдёмся. Главное, чтоб без клопов. Клопы — это зло! Мелкое, вонючее и кусачее, оттого ужасно неприятное.
Мы переоделись в свои обновки прямо на рынке и теперь важно вышагивали с сумками наперевес. Нужно ещё продуктов купить, но лучше поесть готового, а продуктов купим перед отъездом.
«Звезда Африки» полностью оправдывала своё название, но иносказательно. Трёхэтажное широкое здание в неоколониальном стиле с сильно обшарпанными стенами ярко демонстрировало всю неприглядность жизни в Африке. Внутри оказалось всё ещё хуже: опавшая местами штукатурка, повсеместная грязь, старые рассохшиеся рамы окон.
Мелкие тесные комнатки, в которых и одному не развернуться, были предназначены на двоих и вмещали в себя двухъярусную кровать, табуретку и стол. Случайно прислонившись к последнему, я едва не рухнул на пол вместе с ним. Заглянув под стол, я обнаружил, что одна ножка сломана, и чтобы колченогий предмет обихода стоял и не падал, ножку просто прикрутили верёвкой, напрочь наплевав на невозможность использовать мебель по назначению.
За сей приятный номер нам пришлось заплатить пять шиллингов за сутки. Расплатившись и бросив сумки с оружием под кровать, мы отправились искать автовокзал. Размышляя на ходу и во время торговли о том, как лучше поступить, я всё же пришёл к выводу, что стоит действительно на время исчезнуть из Сомали. В Джибути можно найти возможности в администрации. К тому же мною могли заинтересоваться вербовщики. Без разницы какие, американские или французские, там только русских, наверное, не было. Главное, чтобы деньги давали или оружие, а людей я и сам найду.
Мои первоначальные планы о путешествии в порт Бербера и о поисках там лодки для последующего пиратства, стоило пока отложить. Всему своё время и всякому сверчку свой шесток. Пока нужно осмотреться.
Наш путь лежал в ближайшее кафе, когда я внезапно почувствовал тревогу. На душе стало как-то муторно и неприятно, словно в предчувствии потери или глубокого разочарования. Секунду я думал, потом сказал:
— Мхара, иди в кафе. Видишь, вон то, что через дорогу, и закажи ужин на двоих. Мне, чувствую, надо вернуться в гостиницу. Я быстро: туда и
Мой напарник беззаботно кивнул головой и в радостном предвкушении сытного ужина направился в сторону кафе. Он даже не поинтересовался, что меня гложет. А я вернулся в гостиницу. Предчувствие меня не обмануло. Подойдя к двери своего номера, я увидел, что она приоткрыта, и в комнате кто-то есть.
Осторожно толкнув хлипкую створку с криво наклеенными цифрами «69», я с недоумением уставился на задницу негра, что пыхтел, доставая из-под кровати наши сумки с оружием.
— Самое дорогое для меня красть! — по-русски сказал я и от души пнул по откляченной попе вора.
— Ой! — пискнул преступник, от неожиданности гулко стукнулся башкой о железный каркас кровати и на миг замер, предоставив возможность нанести следующий удар по его мягкому месту. Не стесняясь в выражениях и ругаясь исключительно по-русски, я крыл по матери чёрного вора, отпуская ему пендали.
Получив очередной пинок, негр решил, что он находится в невыгодном положении: улизнуть у него уже не получится. Да и вообще: его задница в опасности! А значит, её надо прятать. Что он тут же и проделал. Швырнув в сторону первую сумку, воришка с проворством ящерицы нырнул под кровать и скрылся с моих глаз, заслонившись тонким матрасом и одеялом.
— Ты что тут делаешь, урод? — задал я животрепещущий вопрос на сомали. Лезть под кровать я не собирался.
— Я уборщик, уборщик, — глухо раздалось из-под кровати.
— Что здесь убирать? Ты, сволочь, собирался украсть наши вещи и думал, что тебе это сойдёт с рук?
— Нет, нет, нет, — отчетливо представилось, как он мотает головой, словно сам верит в свои слова. — Я собирался убирать. У вас под кроватью скопилось много пыли.
И тут же деланно чихнул. Артист!
— Да? И где же твоя тряпка?
— А я подумал, что таких уважаемых клиентов надо непременно ублажить и решил, что моя одежда и так слишком грязная, можно убрать и собственной футболкой. Вы ведь меня простите за это, сэр, не так ли?
— С чего бы это? Ты форменный вор! То есть бесформенный или проще сказать, самый обычный, самый наглый, самый отвратный вор из всех, что я видел. И я тебя сейчас буду убивать.
Рванув замок молнии, я нашёл в сумке купленный сегодня пистолет и сунул его ствол под кровать.
— А-а-а-а, — тут же послышался из-под неё сдавленный крик, полный ужаса. — Не убивайте, сэр! Сэр, не убивайте меня!
— Воры не достойны жить. Молись, скотина!
— Нет, нет, нет! Если вы меня убьёте, то вас заберут в полицию и посадят в тюрьму или отправят на войну или в карьеры. В общем, вы умрёте, — неожиданно пригрозил мне вор.
— Сначала умрёшь ты! А потом, может быть, и я, но не факт. А вот твоя смерть у меня в руках, молись, вонючка!
От молодого негра и впрямь запахло чем-то нехорошим. Вот же, ять… Со всех сторон нагадил, скотина! И где? В моём же номере. Сам же залез и сам же обосрался. Вот как таким можно быть?!