Писарь Первой конной
Шрифт:
На английском языке я попросил летчика сесть, а потом, следуя инструкциям, которые мне дал Кацнельсон, стал задавать вопросы. Летчик охотно отвечал, я переводил его ответы начальнику особого отдела, который сел напротив нас на табурет. Федя остался стоять рядом с красноармейцем.
Дальше разговор на английском.
— Назовите свое имя и звание.
— Десмонд О’Коннелл, летчик, лейтенант.
— Как и почему вы оказались в России?
— Направлен в Россию в качестве инструктора. Обучал русских летчиков летать на британских самолетах Curtiss JN 3.
— Вам не
— Об этом меня лично попросил генерал Шкуро, я не смог отказать. Это всего лишь почта. В войне я не участвую.
Каких-то особых секретов летчик не знал. Мы еще немного с ним поговорили так, за жизнь. Мне было интересно, на сколько большая разница между английским языком начала XX века и XXI. По крайней мере мы друг друга понимали. Под конец, Десмонд расчувствовался, достал из кармана фотографию жены с хорошеньким двухгодовалым ребенком на руках и показал мне.
— Вы, наверное, жили в Англии? — спросил у меня Десмонд и пояснил. — У вас йоркширский акцент.
Какой у меня акцент, мне судить трудно, последний год в школе у нас английский язык преподавал молодой англичанин, который приехал в Россию изучать русский язык. Мы, ученики, много с ним разговаривали на уроках на разные темы — это, наверное, и наложило свой отпечаток на мое произношение, а вот с какого места Англии наш преподаватель был родом, я как-то не интересовался.
Самолет временно оставили в деревне под ответственность местного кузнеца. Особисты забрали летчика, и мы вернулись в город. В ближайшее время летчика отправят в Москву, а после окончания гражданской войны передадут англичанам. По крайней мере я на это надеюсь.
Федя увел летчика, а я занялся автомобилем. Поездка в открытом автомобиле по степным грунтовым дорогам — это дополнительная неблагодарная работа для шофера — в машине, все, начиная от кожаных сидений до мотора под капотом, покрыто толстым слоем пыли. Я достал ветошь, от колодца принес ведро воды и принялся за работу.
Когда закончил свой труд, из здания вышел Кацнельсон и остановился рядом.
— Значит у вас, Дмитрий Сергеевич, йоркширский акцент?
Этот момент нашей беседы с английским летчиком я не переводил.
— Вы знаете английский?
— Не так хорошо, как вы, — ответил Кацнельсон, и насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик из оперетты ушел по своим делам. А я остался в некотором раздрае. Как понимать его слова? Он что, как и начальник контрразведки Кавказкой армии Витовт, считает меня английским шпионом? Почему тогда я до сих пор не арестован? В общем, мне есть, о чем подумать. Я умылся и пошел домой, к Татьяне, по дороге размышляя нужно ли уже планировать побег?
Глава 10
Дома вкусно пахло свежеприготовленной едой. Таня, вытирая руки полотенцем, похвасталась.
— Я сама борщ приготовила.
— Неожиданно, ты же не любишь готовить, — сказал я, проходя в комнату.
— Садись, сейчас тебя покормлю.
Она засуетилась, накрывая на стол. Честно говоря, такое поведение было
Борщ у нее, кстати получился очень даже неплох, она и сметану в него добавила и зеленого луку покрошила. Добила меня литровая бутылка самогона, которую Таня водрузила в центре стола. Я отложил ложку.
— Что случилось?
— Ничего. Что, я не могу накормить своего мужчину, пришедшего с работы? Ты ешь...
Я снова взялся за ложку.
— Какой-то у тебя слишком таинственный вид.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, — вначале поешь, выпей самогона.
Таня сама открыла бутылку, закрытую самодельной деревянной пробкой и налила половину стакана. Я ел, продолжая с подозрением на нее поглядывать. Печенкой чувствовал, что что-то здесь не так, но что именно, пока понять не мог. Придвинул к себе стакан с самогоном.
— Ты со мной выпьешь?
— Мне нельзя.
Я чуть не подавился куском хлеба, который как раз сунул в рот.
— Ты что, беременна?
— Да.
— Как ты это узнала? — тестов по определению беременности здесь нет, значит у нее нет в положенный срок месячных.
— Это наши женские штучки, мужчинам их знать необязательно. Ты рад? — в голосе звучат тревожные нотки.
— Рад, конечно, — я притянул ее к себе и посадил на колени, — все будет хорошо.
Вечером, пред сном Татьяна опять меня удивила.
— Давай обвенчаемся.
— Танюша! Ты ли это? Кто еще недавно ругал попов и церковь?!
— Ты не понимаешь. Самой мне ничего не нужно. Мне достаточно того, что рядом со мной есть ты, но раз у нас будет ребенок, ему нужна стабильность, семья, документы.
Я задумался. Когда в СССР появился ЗАГС? Точно этого я не знал. Судя по фильмам, в гражданскую войну они уже были. Есть ли это учреждение в Камышине — это большой вопрос.
— До революции браки регистрировались в церкви, сейчас все по-другому, — сказал я Тане, — давай я вначале все это точно узнаю, а потом расскажу тебе.
— Хорошо, — она прильнула ко мне, уткнувшись щекой и носом в плечо и как-то быстро уснула, а мне не спалось. Слишком много всего со мной произошло за последнее время.
Только нашел себе достойную цель — вернуться домой, к маме, в XXI век, так сразу начинают возникать препятствия. Разве теперь бросишь в этом жестоком мире на произвол судьбы маленького еще не родившегося человека? И интересно, кем будет приходиться мой сын мне самому, родившемуся в далеком будущем? Дедом? Или это другой, параллельный нам мир? Тогда вопрос: «Как я сюда попал?» И если можно попасть сюда, то, наверное, должен быть способ, с помощью которого можно вернуться обратно в свое время и в свой мир. И что это за субстанция, которая сохраняет память и сознание человека, перемещаясь в пространстве и времени из тела одного человека в тело другого? В русском языке я знаю только одно подходящее по смыслу название — душа. В общем тут было над чем поразмыслить. А сейчас надо спать, так как завтра опять на службу.