Писарь Первой конной

Почтарев Алексей

Я взял фотографию. Отпечатана она была на картоне. Нижний правый угол фото был немного смят. Лицо молодого человека было слишком знакомым. Ба, да этот парень один в один похож на Митрия Пашкова, то есть на меня нынешнего! Я перевернул фотографию, в надежде, что на обратной стороне есть надпись, но там оказался только штамп фотоателье, где была сделана фотография: «Photo studio of G. S. Abrahams. London». Интересно, откуда это фото у Витовта?

— И кто это? — спросил я, возвращая фотографию на стол.

— Я считаю, что это вы, Райэн Уилсон. Я не

знаю, куда делся настоящий Дмитрий Пашков, молодой казак из хутора Привольный на Кубани, но очевидно, что здесь в Царицыне за него себя выдает другой человек.

— Вы правы, — не стал отказываться я от столь неопровержимых фактов.

— Я так и думал, — полковник облегченно откинулся на спинку своего стула.

В том, что контрразведчик принял меня за английского разведчика есть свои преимущества. Англия сейчас серьезно помогает Белой армии. Каждый день разгружаются пароходы с военными припасами в портах Черного моря, главным образом в Новороссийске. Везут все от пушек, винтовок и боеприпасов до обмундирования и продуктов. Поэтому быть английским разведчиком в Белой армии не только безопасно, но и почетно.

— Сигару? — предложил мне Витовт, доставая из стола коробку с кубинскими сигарами.

— Спасибо, я не курю. Предпочитаю вести здоровый образ жизни, — ответил я.

— Может быть коньяку? У меня есть отменный Шустовский коньяк 1903 года.

Эх, хорошо быть английским шпионом, пардон, разведчиком, и сигару предложат, и коньяку нальют. А был бы я к примеру красным лазутчиком, уже давно бы в подвалах контрразведки на дыбе висел. Это я так, от страха шутю. От предложенного коньяка я отказываться не стал. На вопрос полковника, так все-таки в какую игру я играю с красным подпольем, ответил.

— В контригру. Слышали о такой?

Витовт подумал несколько секунд и кивнул.

— Слышал.

Не знаю, что он опять вообразил себе, но меня устраивал ход его мыслей.

— Вы же сами должны понимать полковник, — доверительно сказал я, — ПОКА все рассказать не могу, но заверяю, что вы первый узнаете все подробности.

Полковник кивнул, входя в мое положение. Мы выпили еще по стопке коньяку, я попрощался с ним и не встречая никаких препятствий свободно покинул здание контрразведки.

Дежурившие у входа в здание филлеры не скрываясь пошли за мной в некотором отдалении. И как теперь быть? Если я снова пойду в церковь, чтобы подать записку «За упокой» с именем Дормидонт на третьей строчке, то только спалю эту связь. По другому предупредить Ирину я не могу.

Судя по всему, именно сейчас Иру и Федора хватать не будут. Я обещал Витовту провести контригру, вот завтра все и решим, а пока я отправился прямиком в часть. До завтрашней встречи с Ириной там мне самое место.

Ира пришла в назначенное время. Я заранее отпросился у сотника и уже ждал ее в воротах части. Девушка подставила мне щеку для поцелуя, и мы пошли по улице.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да, случилось, — сказал я, — очень соскучился по тебе! Хотел увидеть!

— И ты только

из-за этого позвал меня на встречу? — спросила она удивленно.

— Давай уедем от сюда? — предложил я, — Бросим все и уедем. Я все продумал. На окраине Царицына спрятаны две лошади, сядем на коней и в Новороссийск, оттуда пароходом доберемся до Европы. Там нас никто не найдет.

Лошади действительно были, правда не мои. Случайно узнал, что двое казаков из нашей сотни держат запасных лошадей у знакомого мужика. Что говорить и как их забрать я знал.

— С какой стати я должна уезжать из своей страны! — возмутилась Ира, — Пусть деникины с врангелями от сюда бегут. Им там самое место. И ты поезжай, если хочешь, но без меня.

— Ты не понимаешь, — сказал я, — Я вчера был в контрразведке. Витовт знает, что ты связная красного подполья. Он не арестовал тебя и Федю по единственной причине, что принял меня за английского разведчика. Он думает, что английская разведка ведет какую-то игру с красными.

— А ты не английский разведчик? — спросила с сомнением в голосе Ирина.

— Нет.

— А жаль. Это бы все объяснило, — улыбнулась Ирина.

— Что все?

— Все твои странности, как ты себя ведешь, как говоришь. И я ни куда с тобой не поеду.

— Почему?

— Потому что ты — чужой.

Да, неприятно такое услышать от девушки. Хотя она права, я действительно чужой для этого времени. Для меня нет места ни у красных, ни у белых. Я из другого мира, где не убивают за то, что ты думаешь по-другому. Однако спасать красных подпольщиков нужно. По крайней мере тех, кто засветился перед контрразведкой белых.

— Ладно, проехали, — сказал я, — Главное то, что тебе и Феде нужно уходить из города. Вы оба под колпаком контрразведки, как, впрочем, и я.

В некотором отдалении за нами не скрываясь шли два мужчины в черных костюмах, агенты контрразведки.

— Есть другой вариант. Я тебе его сейчас расскажу, а ты передашь Феде. Если согласны, дайте знать. Пусть кто-нибудь из ваших забросит на ветку дерева напротив части мочало. Там есть такая выдающаяся в сторону дороги длинная ветвь. Если на ней висит мочало, вы согласны на мой план, если ничего нет, значит ничего и не будет.

Я пересказал Ирине свой план, она кивнула, что все запомнила и мы распрощались, картинно поцеловавшись на глазах филеров. Один пошел за девушкой, другой за мной.

Вернулся в часть. Теперь мне по любому нужно было уходить. У начальника контрразведки наверняка есть возможность проверить, действительно ли я являюсь, как он сейчас думает, английским разведчиком. И как только он поймет, что ошибся, меня возьмут в серьезный оборот, и тут «дядя» мне вряд ли поможет. А вариантов отхода только два, либо за границу, либо к красным. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. До отступления Белой армии еще далеко, поэтому будет не просто по тылам белых добраться до Новороссийска, а потом там сесть на пароход, чтобы навсегда уехать из воюющей страны. Да и уезжать мне почему-то не хочется.