Писарь Первой конной
Шрифт:
С Татьяной мы встретились на улице в сотне метров от особого отдела. Она шла с бумагами в руках, опустив голову и сходу чуть не налетела на меня. Подняла глаза и с удивлением посмотрела в лицо.
— Ты?!
Я по-прежнему был одет в форму казачьей сотни: сапоги, штаны с лампасами, бешмет. Шапку кубанку потерял по дороге, сорвало ветром с головы. Решил немного подшутить над подругой.
— Видишь, — кивнул я на казачью форму, — из Белой армии отпустили к тебе на побывку, погощу немного и обратно вернусь.
В глазах Татьяны
— Да, шучу, я шучу, — засмеялся я, обнимая девушку, — только вышел из особого отдела. Со мной все в порядке.
Татьяна нервно мяла в руках какие-то важные бумаги из штаба, но быстро справилась с собой.
— Подождешь меня? Мне нужно документы в особый отдел отдать.
— Подожду.
Таня убежала, а я остался ждать, облокотившись на чей-то забор. Через десять минут девушка вернулась.
— Мне сказали, что к тебе претензий нет.
— Ну, вот, а ты боялась? — от чего-то у меня поднялось настроение.
— Пойдем ко мне, — Татьяна взяла меня за руку, — на службу я возвращаться не буду, обойдутся без меня. Там теперь и другие машинистки есть.
— Как скажешь, — не стал я противиться и охотно пошел следом за девушкой. Красноармейцы, проходящие мимо с недоумением, смотрели на мою казачью форму, но никто ничего не спросил. Казаки в Красной армии ходили в такой же форме, как и все красноармейцы: защитного цвета брюки галифе и гимнастерка. Носить дореволюционную казачью форму у красных было не принято. В ней обычно щеголяли только белоказаки.
Пришли в комнату, которую девушка снимала в одном из частных домов. Таня сразу захлопотала, побежала к хозяйке и через полчаса был накрыт стол, а я хлебал густые наваристые щи с краюхой домашнего хлеба.
После обеда, Татьяна убрала со стола и села напротив меня на стул. Она была серьезна и собрана.
— Теперь рассказывай, где был, что делал?
— Это долгая история.
— Ничего нам спешить некуда. Я теперь сама для тебя и ревком, и ЧеКа, и особый отдел — всё в одном лице. Пока в этом деле не разберусь, ничего не будет.
— Хорошо, — вздохнул я, — тогда слушай.
Начал свой рассказ с того момента, как нас атаковали белоказаки. Про связную красного подполья Ирину не стал даже упоминать. Про то, что в контрразведке меня приняли за английского разведчика, я рассказал вскользь, выставив Витовта в глазах Татьяны полным идиотом, который якобы решил, что раз я знаю английский язык, значит английский разведчик. Естественно, про фото настоящего английского разведчика Райэна Уилсона я тоже ничего не сказал. Когда рассказывал про наш побег от белых, Таня так переживала, что у нее побелели пальцы, сжатые в кулаки.
Когда я закончил свой рассказ, был уже поздний вечер. На узкой койке девушки нам вдвоем было не разместиться, поэтому я просто сдернул матрас с кровати на пол, а
— Я хочу за тебя замуж, — сказала Таня, прижимаясь ко мне.
— А как же свободные отношения между мужчиной и женщиной? Эй! Ты же свободная женщина нового мира! Для тебя семья, дети — устаревшие понятия прошлого.
— Я хочу замуж за тебя! — упрямо сказала она и ткнула кулаком мне в бок.
— Эй! Поосторожней, будущая невеста! Ты мне еще не жена, а уже руки распускаешь! А что будет после свадьбы! Будешь меня колотить с утра до вечера?
— Если будет за что, то буду колотить!
— Да это «домострой» какой-то! Жена должна слушаться мужа, а не наоборот.
— Я за революцию в семейных отношениях! — опять ткнула кулаком в бок.
— Ну все, — не выдержал я, — сейчас тебе покажу кто из нас главный.
Девушка стала вырываться, я ее сграбастал и обвил руками и ногами. Она ужом вывернулась из-под меня и оказалась сверху. С таким трудом сооруженная постель на полу была полностью разгромлена. Мы еще с полчаса возились на полу, пока уставшие и разгорячённые не отпрянули друг от друга и легки на спину.
— Все я засыпаю, — сказала Таня и свернулась калачиком. Я укрыл ее одеялом. Мне же почему-то не спалось.
Стал думать про фото с Райэном Уилсоном. А что, если все это правда, и я попал не в тело казака Митрия Пашкова, а в тело английского разведчика, агента 007 начала XX века. Жаль, что здесь нельзя сделать анализ ДНК. Где-то я читал, что в разведке, подобное называется глубоким внедрением, когда разведчик забрасывается в страну на многие годы.
Когда именно произошла подмена, сказать трудно. Скорее всего в донских степях в отряд красных приехал под видом казака английский разведчик. После ранения он стал писарем 10-й армии, а дальше события развивались бы своим чередом. После окончания гражданской войны в России для английского шпиона были бы открыты все пути. Как участник гражданской войны он бы легко поступил в советский университет, вступил в комсомол, а потом и в партию. Со временем занял бы важный пост в руководстве Советского Союза.
В этот хорошо продуманный план вмешался его величество случай. Красноармеец Остап ударом кулака выбил из тела шпиона его душу, а на его места тут же подселили меня (Бог вмешался? Или дьявол?). Потом сотня белоказаков во главе дяди Митрия нападает на обоз красных и спутывает все карты английской разведки. Вместо того чтобы спокойно трудиться писарем при штабе красных, я попадаю к белым.
С этого момента мне не все понятно. Наш удачный побег из Царицына с захватом в плен капитана контрразведки — это случайно не операция английской разведки по возвращению своего агента на его место в Красной армии? Ответа у меня нет. Слишком гладко у нас все получилось.