Писарь Первой конной
Шрифт:
Корабли Волжской военной флотилии: «Бурлак», «Товарищ Маркин», «Ваня-коммунист», — стоявшие неподалеку, время от времени выдвигались в сторону Царицына и обстреливали из орудий обороняющиеся части белых.
Я походил вокруг машины, попинал колесо, давление пока было нормальным и сел за руль. Мыслями постоянно возвращался к недавнему разговору со священником, отцом Зосимой.
С точки зрения атеизма, сознание — это функция тела, следовательно, умирает тело, гаснет и умирает сознание. Если коротко, сознание человека — это чистая химия и физика. Понятно, что химические и электрические
Душа — это отдельная от тела часть человека. Если оперировать привычными для меня терминами, мозг человека — это, условно, железо компьютера, а душа — это программа, которую в отличие от искусственного интеллекта (искин), можно назвать естественным интеллектом, или, сокращенно, естин.
При чем душа имеет собственный носитель, который может покинуть тело, что собственно со мной и произошло — из своего тела я попал в чужое. Следовательно, при неких, пока неизвестных обстоятельствах я могу вернуться в свое тело, если, конечно, есть куда возвращаться. Например, мое прежнее тело находится в больнице в коме. Вроде бы все логично. Я еще раз проверил свои рассуждения.
Осталось найти способ как все это осуществить на деле.
За размышлениями время пролетело незаметно. Через три часа Кацнельсона на шлюпке доставили на берег, и мы вернулись в Камышин. Я протер от налипшей пыли машину и пошел домой.
Таня уже была дома. Я ей рассказал про регистрацию гражданского брака в ЗАГСе и про венчание в церкви.
— Я все обдумала, — заявила мне девушка, — в Бога не верю, поэтому венчание в церкви отпадает, само собой. Про венчание ляпнула сгоряча, на эмоциях, потому что так всегда было принято, чтобы невеста в белом платье, с фатой и прочими атрибутами отжившего буржуазного общества. Революция нужна не только в обществе, но и в семейных отношениях!
— Хорошо, все будет так, как ты захочешь, — сказал я улыбаясь. Эти ее революционные закидоны, меня немного напрягали. Я стал сомневаться, не делаю ли ошибку связывая свою судьбу с этой женщиной. С другой стороны, если действительно будет ребенок, необходимо, чтобы у него был законный отец. В общем мы остановились на том, что завтра на час пораньше отпрашиваемся со службы и идем в ЗАГС.
На следующий день Кацнельсон собрался по каким-то делам на фронт. Всю ночь лил сильный дождь, грунтовые дороги раскисли. Мы отъехали от Камышина на пару километров и автомобиль крепко сел сразу на два колеса. Я остался вытаскивать машину из грязи, а Кацнельсон с Федей вернулись пешком в город. На мое счастье, как раз в это время на рынок ехали крестьяне с телегами груженными разной сельхозпродукцией. Две здоровых крестьянских лошади легко выдернули машину из грязи, и я вернулся в город.
Отмыв автомобиль, решил зайти в штаб 10-й армии за Татьяной. Когда подходил к зданию штаба, неожиданно, лицом к лицу столкнулся с Ирой.
— В особом отделе я про тебя рассказала только хорошее и очень рада, что к тебе нет никаких претензий, — сказала девушка, — я благодарна тебе за все. Фактически ты вытащил меня из лап белогвардейской контрразведки.
Бывшая подпольщица шагнула вперед, обняла и поцеловала меня в щеку.
В
В общем немая сцена. Как говорят в таких случаях — это не то, что ты подумала. Татьяна решительно направилась к нам. Я отлип от Ирины, та проследила за моим взглядом, увидела Таню и сразу все поняла.
— Что это значит? — грозно сказала Татьяна, подходя к нам.
— Знакомься — это Ирина, она была связной красного подполья в Царицыне, — сказал я, обращаясь к Тане, а потом продолжил уже для Иры, — а это Татьяна, моя невеста.
— Так у тебя оказывается есть невеста! — воскликнула Ира.
Девушки смерили друг друга яростными взглядами.
— Какая я ему невеста?! — закричала Татьяна, развернулась и быстро пошла по улице в сторону своего дома.
— Не зря я в тебе сомневалась и не доверяла, — сказала Ира и пошла в другую сторону, а я остался стоять в некотором недоумении, за которой из них бежать? В принципе мне нравились обе девушки. Немного постояв в нерешительности, развернулся и пошел обратно на службу.
— Хорошо, что ты вернулся, — сказал Федя, тебя спрашивал Кацнельсон. Я зашел в кабинет начальника особого отдела.
— У тебя машина на ходу? — спросил тот. — Срочно нужно ехать в Саратов.
Я заверил, что машина в порядке, тем более, что дождь закончился. Для меня это было лучшим выходом из сложившейся ситуации. В дороге все обдумаю, а когда вернусь, тогда и буду разбираться с Татьяной.
Дорога до Саратова заняла весь оставшийся день. Два раза буксовали, но общими усилиями относительно легко вытаскивали машину из грязи, с нами, как обычно, на заднем сиденье ехал Федор. В город въехали в полной темноте. Я включил фары. Руководствуясь указаниями Кацнельсона подъехали к губернскому ЧеКа. Я собрался остаться как обычно возле машины, но Натан Изральевич скомандовал идти с ним.
Мы вошли в один из кабинетов губернского ЧеКа, Федя остался за дверью. Кацнельсон поздоровался с седым мужчиной в военной форме, сидящим за канцелярским столом. Я тоже поздоровался. Мне сказали сесть на стул рядом со столом хозяина кабинета. Кацнельсон сел немного сзади, так, что мне его не было видно.
— Будем знакомиться, начальник отдел контрразведки Губернского ЧеКа Вельяминов Петр Сидорович, — представился седой, и сделал паузу, глядя мне в лицо. Я что, в ответ тоже должен представиться?
— Мое имя вы, наверное, и так знаете, — сказал я.
— Хотелось бы услышать от вас?
Ладно, мне нетрудно.
— Дмитрий Сергеевич Пашков.
— Может быть вас еще как-то называют?
Я пожал плечами
— Вроде нет.
— А вот с этим человеком вы случайно не знакомы? — и он выложил на стол передо мной фотографию Райэна Уилсона в военной форме. Причем ту же самую фотографию, которую мне предъявлял начальник контрразведки Кавказской армии полковник Витовт. Правый уголок фотографии был смят, это я хорошо запомнил. Как фотография, которая находилась в руках контрразведчика Белой армии попала в отдел контрразведки Красной армии?