Писарь Первой конной

Почтарев Алексей

Вышедшая за дровами Ольга Петровна одобрительно кивнула в мою сторону.

— А я думаю, кто это во дворе стучит!

После обеда тоже не сидел сложа руки, поправил забор, заменил некоторые старые доски на новые. К этому времени из дома вышла Марфа.

— Дмитрий Сергеевич, мама на рынок послала. Проводите меня?

Я не стал отказываться. Рынок в начале XX века — аналог нашего супермаркета. Купить можно все. В центре Саратова есть большой крытый рынок, построенный в 1916 году. Но как сказала Марфа, там все слишком дорого, поэтому мы пошли на старый рынок, расположенный недалеко от Волги на пустыре.

У входа на рынок продают

одежду и разную хозяйственную мелочь с рук. Продавцы в большинстве своем люди интеллигентной наружности. В советской России таких называют «бывшие»: дворяне, служащие — в общем образованные люди. Страна воюет, работы для образованных людей пока мало, вот они и пытаются выжить кто как может. Распродают личные вещи, чтобы купить продукты.

Дальше, на широкой площади стоят крестьянские телеги. Прямо с возов продают картофель, репу, морковь, свеклу, моченые яблоки, ягоды в берестяных коробах. В стороне на больших деревянных плахах рубят свежее мясо. Чтобы купить рыбу, нужно идти на волжскую пристань. Рыбаки продают свежую рыбу, пойманную рано утром, прямо с лодок.

Я попытался обменять опостылевшую мне военную форму на гражданский костюм, но женщине, продававшей его, нужны были только продукты. Так и не договорившись, пошел помогать Марфе таскать тяжелую корзину.

Вдруг спокойное течение рыночной торговли прервалось. В нескольких местах закричали люди. Молодой мужчина, стоявший неподалеку, сорвался с места и куда-то побежал. Многие продавцы бросились спешно убирать с прилавков выставленный товар.

— Что случилось? — Марфа поймала за рукав пробирающегося мимо нас мальчишку в рваной кацавейке.

— Облава, тетенька, — отмахнулся он и шустро скрылся в толпе.

Тут я заметил, что рынок оцеплен. Чекист в кожанке, с маузером в деревянной кобуре, забрался на воз с сеном и сложив ладони рупором прокричал.

— Товарищи! Сохраняйте спокойствие! Проверка документов. Выход с рынка только через главные ворота!

Мы с Марфой, пошли в сторону ворот, где уже скопилась очередь из желающих покинуть рынок. В своих документах я был уверен, а вот Марфа переживала, забыла взять с собой на рынок справку, что она работает в военном госпитале. Как оказалась, переживала зря — у женщин документы не проверяли. Такая вот советская дискриминация по гендерному признаку. К мужчинам при таких проверках отношение всегда более строгое.

Перед нами оставалось человек десять, когда заметил среди чекистов, проверяющих документы чекиста Пашку. Это он с Гришей в ноябре прошлого года сопровождал меня из саратовского ЧеКа в Москву. Сменив документы и фамилию, я как-то расслабился. Слишком много всего произошло с момента моего побега с баржи: я воевал рядовым красноармейцем, участвовал во взятии Царицына, был тяжело ранен, долго лечился в госпитале.

Шанс незаметно скрыться, когда облава только началась, был безнадежно упущен. На рынке почти не осталось людей. Любая моя попытка сбежать, сразу будет замечена и пресечена. Я оглянулся, за нами с Марфой стояло несколько человек. Чекисты уже заканчивали проверку документов у крестьян, остававшихся возле своих телег с товаром.

За эти месяцы я конечно немного изменился, подрос, возмужал, отрастил в госпитале небольшие усы. Все это слабое утешение. Если Пашка обладает хорошей зрительной памятью, он сразу меня узнает. Тем более, что за мой побег им с Гришей наверняка досталось по полной.

Между тем наша очередь практически подошла. Впереди нас стоял высокий мужчина в гражданской

одежде. Я давно заметил, что выглядит он напряженно, спину держит прямо. Бывший офицер?

Паша и еще один чекист, такой же молодой парень, сейчас смотрели на этого мужчину. Под их внимательными взглядами он сунул руку в карман своего пальто и выстрелил прямо через карман в стоявшего справа от него Пашку. И сразу левой рукой резко ударил стоявшего слева чекиста в лицо и сразу, петляя, бросился бежать. Прогремело несколько выстрелов ему в спину, но мужчина продолжал бежать и вскоре скрылся за ближайшими домами. Двое красноармейцев побежали за ним. Через минуту к ним присоединился чекист, который получил удар по лицу.

Честно скажу, я еле удержался, чтобы тоже не побежать. Марфа вскрикнула и мертвой хваткой вцепилась мне в руку. Это и удержало меня от необдуманного поступка.

Подошел командир красноармейцев, мужчина лет сорока, формально просмотрел документы оставшихся граждан. Никаких претензий ко мне не было.

Раненый в живот Пашка лежал поблизости, но ему было не до меня. Возле него хлопотал красноармеец: подложил под голову свернутую шинель, стал снимать с него одежду, обнажая рану.

— Могу чем-то вам помочь, — подошла к раненому Марфа, — я служу санитаркой в военном госпитале.

Девушка помогла перевязать Пашку, заговорила с ним, успокаивая и стараясь удержать в сознании. Я держался поблизости, но старался не попадать в поле зрение раненого чекиста. Подъехала телега, на которую погрузили Пашку и отправили в госпиталь. Марфа вызвалась его сопровождать.

Я оглянулся, в нашу сторону с рынка бежал чекист Гриша. Не обращая на меня внимания, он подскочил к телеге с Пашкой и пошел рядом держа его за руку.

Постукивая на стыках рельс, к рынку подъехал трамвай. Опасаясь, что мое везение скоро кончится, я ухватился за поручень и по ступенькам поднялся в вагон трамвая. Денег у меня не было, но никто не обратил на меня внимания и я, проехав остановку, спрыгну на землю. Дальше пошел пешком.

Через час из госпиталя вернулась Марфа. Сказала, что с раненым чекистом все в порядке, жить будет. Сейчас ему делают операцию.

На следующий день в военном комиссариате я получил причитающиеся мне деньги и пошел на железнодорожный вокзал. Как добропорядочный гражданин приобрел билет в кассе на московский поезд. Время до отхода поезда было, и я вернулся к приютившим меня женщинам, чтобы попрощаться. Вещей у меня не было, а забирать остатки продуктового пайка я категорически отказался. Ольга Петровна выданный мне в военном комиссариате мешок перешила в самодельный рюкзак (здесь он называется по-другому — «сидор»), пришила лямки, приспособила веревку, чтобы завязывать горловину. Внутрь положила пироги с капустой, яблоками, бутылку воды. Отказаться от этого презента было невозможно, женщина бы обиделась. Марфа вызвалась меня провожать.

До вокзала дошли пешком. На вокзале в ожидании подачи поезда шумело людское море. Пассажиров было явно больше проданных билетов. Я попрощался с Марфой. Девушка приподнялась на цыпочки и неумело чмокнула меня в щеку. Мы оба понимали, что скорее всего больше никогда не встретимся.

У проходившего мимо железнодорожного служащего я поинтересовался, где формируется состав. Тот как-то не очень определенно показал направление. Пошел в ту сторону и вскоре обнаружил нужный мне поезд, стоящим на тупиковой ветке. Из телеги в один из вагонов перекидывали какие-то мешки. Я подошел ближе.