Письма Амины
Шрифт:
— Ко мне нечасто приходят гости. Я не желаю, чтобы у меня торчали джанки. Знаю, что ты скажешь: посмотри на себя. Но джанки болтают много лишнего. Говорят только о наркоте. Где взяли, у кого хороший товар, у кого вообще есть товар. Сколько стоит, как денег достать. Я хочу, чтобы он видел: у папы есть нормальные друзья.
Все равно уже поздно куда-либо ехать, а домой пока возвращаться не хочется, не уверен, что я буду там один. Мартин живет недалеко отсюда. Пять минут пешкодралом, еще один низкий жилой корпус на Северо-Западе, на границе с районом Биспебьёрг.
Еще за закрытой дверью мы слышим шум телевизора.
Мальчик
— Поздоровайся с папиным другом.
Он прячется за ноги Мартина, испытующе на меня смотрит.
— Это мой друг Янус, он хороший.
Я улыбаюсь, стараясь выглядеть дружелюбно:
— Приветик.
Я не умею общаться с детьми, никогда с ними не сталкивался.
Мартин берет его на руки. Он утыкается отцу в плечо.
— Ты голоден, малыш?
Он молча кивает.
— Как ты смотришь на то, чтобы всем вместе пойти в «Макдональдс»?
Тут мы снова видим его лицо. Он энергично кивает. Смотрит на меня, уже не такой напуганный. Если мы вместе пойдем в «Макдональдс», то, наверное, я не такой уж скверный. Мартин улыбается мне:
— Пойдешь с нами? Я угощаю.
— Мой брат угощает.
Он смеется:
— Да, так пойдешь с нами?
Мы берем такси до Ратушной площади. Сначала мы ждали автобуса, но Мартину стало невтерпеж. Я сижу на переднем сиденье, в зеркало видно, как малыш привалился к отцу. Мартин достает из кармана пачку денег, платит, малыш с удивлением смотрит на купюры, но вопросов не задает. Мы заходим в «Макдональдс» на Вестеброгаде. Проходим по грязным, когда-то белым, плиткам, мимо большого клоуна из папье-маше. Стоим в очереди с мальчишками в широченной одежде — Карл Кани, ФУБУ, одежда, в которой они похожи на миниатюрных наркоторговцев из Гарлема. И с родителями, которым надо покормить своих беспокойных детей перед или после кино. У продавщицы плохая кожа, она выглядит усталой и разгоряченной под козырьком своей голубой бейсболки. Мы покупаем гамбургеры, картошку фри, молочные коктейли, продукты, которые начинаются на «мак-». Находим столик в зале для курящих с маленькой одноразовой пепельницей из фольги. У меня нет аппетита, но я знаю, что поесть надо, и запихиваю в себя гамбургер. Мартин съедает пару ломтиков картошки и жадно выпивает половину своего коктейля.
— Ты не мог бы присмотреть за ним пять минут, мне нужно отойти.
Я киваю. Он быстро встает и исчезает.
Я смотрю на мальчика, он занят игрушкой из набора «Хэппи мил». Пластмассовым динозавром, которого он собрал и прогуливает по пустым картонным коробкам и картошке в пластиковом лотке. Динозавр все время теряет хвост, и его приходится приделывать на место.
И я знаю, что единственная причина, по которой меня познакомили с мальчиком, — это чтобы я покараулил его, пока папа достает еще яду, чтобы пустить его по вене. И я не могу на него злиться, так поступают джанки, они используют других.
Вернувшись, Мартин виновато мне улыбается, знает, что я знаю, что он выходил, чтобы замутить. Он садится, не может найти себе места. Проводит рукой по светлым волосам сына:
— Ты закончил с картошкой, малыш?
Мальчик снова приделывает хвост динозавру.
— Пойдем.
Руки чешутся, и он быстро поднимает мальчика. Я прощаюсь с ними у остановки на Ратушной.
22
Я принимаю ванну и вынимаю одежду из шкафа брата. Темно-серые хлопковые брюки и тенниска. Я похож на пай-мальчика из финансовой академии, идущего поиграть в теннис.
Весь день после обеда шел дождь. Лучше не стало и когда поезд выехал за пределы Копенгагена. Я направляюсь в городок, где предположительно живет Амина. Напротив меня сидит молодая пара. Они целуются и ерошат друг другу волосы. Я их не смущаю. А если и смущаю, то это их не останавливает. Ее рассердила какая-то его фраза, она отворачивается и смотрит в окно. Он делает вид, что ничего не произошло, надевает наушники. Через какое-то время ему надоедает ее игнорировать, он целует ее в шею, дует за шиворот. Она вертится и смеется. Целует его в ответ.
На всех станциях мимо проносится одна и та же реклама: блондинка в золотистом бикини на пляжном лежаке, с ноги свисает золотистая сандалия. Сандалия указывает на меня. Поезд снижает скорость, визжат тормоза. Через час с небольшим я на месте. С перрона вниз, к почти пустой парковке, ведут лестницы. Слева от парковки — гриль-бар, зеленый деревянный домик с пластиковым флажком, на котором изображены гамбургеры, колбаски и котлетки в окружении картофеля фри. У стены припаркован мотороллер. Внутри на высоком стуле у стойки сидит пожилой человек в стеганом синем жилете, он облизывает пальцы и бросает на меня безразличный взгляд, когда я прохожу мимо.
Я перехожу дорогу и выхожу на улицу, по всей видимости играющую здесь роль центральной, — на маленькую пешеходную улицу, ведущую к торговому центру со стеклянным фасадом. Я прохожу мимо на первый взгляд закрытого магазинчика мороженого. Миную пару обувных магазинов и кафе со стоящим на улице аппаратом для разлива пива. Внутри сидят мужчины, пьют пиво. На дальней стене висят «Полуночники» Эдварда Хоппера, лица на картине заменены лицами Богарта, Джеймса Дина и Мэрилин Монро. На окне висит довольно беспомощно нарисованная красным маркером на белом куске картона реклама молочных коктейлей: «Лучшие в Дании» — написано там. Один из мужчин громко смеется. Улица пуста, тишину внезапно нарушает проезжающий на форсированном мотороллере молодой человек в бейсболке, надетой задом наперед.
Я смотрю на страницы, вырванные мною из телефонного справочника брата. Синей ручкой я нарисовал маршрут. Теперь надо только разобраться, где у карты верх, а где низ. Я не привык читать карту, не привык вообще самостоятельно что-нибудь находить. Иду по какой-то улице слева от торгового центра. Следую маршруту, название улицы пока соответствует названию на карте. Затем поворачиваю направо у низкого бетонного здания с табличкой «Школа». В окнах висят вырезанные из цветной бумаги бабочки, красные, желтые и синие. В конце улицы я нахожу его. Двухэтажный дом из желтого кирпича с плоской крышей.