Письма бойцов
Шрифт:
В кубрике Кирилл сел за столик у окна и развернул письмо.
'Америка, это не страна, а целый мир, новая цивилизация. Ко всему приходится привыкать заново. Местный говор отличается от европейского английского, у меня и так были сложности с языком, теперь приходится переучиваться на американскую манеру жевать слова. Со стороны должно выглядеть забавно, здесь вообще любят беззлобно подтрунивать над мигрантами.
Как я уехал из Англии, лучше не спрашивай. Если выживу в этой катавасии, напишу в мемуарах, если нет, то тебе лучше не знать. Одно скажу: величайшая
— Как отдыхается, господа унтер-офицеры? — в дверь кубрика просунулась голова поручика Сафонова.
— А мы не отдыхаем, мы готовимся к походам, — нашелся Антип.
— Какие новости, господин поручик? — Дима Кочкин резво повернул голову.
— Завтра утром сразу после построения едем. «Евстафий» в Кронштадте. Нашей эскадрилье выпало первой испытывать палубу.
— Ура!
— Как в Кронштадт повезут, морем, или через Лисий Нос по дамбе?
— По дамбе? — изумился Борис Феоктистович.
— А ты не знал? Еще перед войной Котлин с северным берегом соединили. Защитная дамба Санкт-Петербурга, ее строительство открывали с большой помпой, во всех газетах и даже по телевизору трезвонили. Жаль, южный участок дамбы не успели протянуть. Теперь уже только после войны достроят.
— Наверное я этот момент упустил. Ладно, мужчины, утром всем быть свежими, выспавшимися и довольными как мартовские коты.
— Так точно, ваше благородие!
Вот так, весь день как на качелях. Вверх-вниз. Настроение скачет.
— На завтра увольнения отменяются, — подбил итог Кочкин. — И неизвестно, когда в казармы вернемся.
— Тебя кто-то ждет на берегу? Если нет, то, о чем разговор. Мы снова в море.
— Ребятам в Норвегии жарко, — Кирилл аккуратно свернул письмо и закрыл конверт. — Наши адмиралы как голодные на пир рвутся, чуть ли не каждый день в море. Авианосцы между Бергеном и Исландией как челноки бегают. Линкоры уже к Ирландии заглядывать не стесняются.
— Крейсера нефть и провизию в море принимают, — продолжил Антип. — Мне тоже друг с «Наварина» писал. Вроде, погода жуткая, шторма и шквалы, а наши вознамерились в тесную блокаду сыграть. Кирилл, у тебя же родственник на «Рынде», он что пишет?
— А дядя Женя уже ничего не пишет. Мы с ним на прошлой неделе на Сенатской площади встречались.
— Как так? В госпитале? Пополнение во флотском экипаже получает?
— Никак нет. Перевели на другой корабль.
Дальнейшие расспросы Кирилл предпочел «не расслышать». Он вообще старался не распространяться о своих родственниках. Тем более о капитанах первого ранга. Евгений Павлович Кожин действительно передал командование «Рындой» старшему офицеру и улетел в Санкт-Петербург. Все затем, чтоб принять командование над строящимся легким авианосцем «Выборг».
Мужу тети Лизы даже повезло, перевез семью из Романова в столицу. Ночует дома. Дети растут в хорошем климате, на следующее лето семья дачу снимет. Да и сам Евгений Павлович на ближайшие
Надо сказать, «Выборг» и его пятеро собратьев закладывались как очередная серия весьма удачных универсальных крейсеров типа «Кола», он же известен как «Губернский город». Однако, уже после первых сражений войны в МГШ спохватились, дескать крейсеров у нас много, а авианосцев почти и нет, все шесть крейсеров в достаточно высокой степени готовности спешно перепроектировали и принялись достраивать как легкие авианосцы. Вон на «Выборге» так вообще уже башни успели на верфь привести. Так они и лежат на опорах в цеху, ждут для себя подходящий крейсер.
Комэск не обманул. Утром на зависть другим летчикам, первая эскадрилья сразу после раннего завтрака погрузилась в автобус и покатила в Кронштадт. Как оказалось, везли их посуху, через город, по шоссе на Териоки и дамбой в Кронштадтский порт.
— Кто наши машины перегнал? — прозвучал вдруг резонный вопрос.
— Новые истребители дадут, — полковник Добромыслов ехал вместе с летчиками.
— А наши?!
— Пока в Лебяжьем остаются. Понимаю ребята, но на новый авианосец флот ставит только новые самолеты. Вы сами увидите и оцените. Тот же «Сапсан», но доработан.
— С пушками?
— Пока нет. Сам хочу пушечный, — с этими словами Иван Александрович однозначно стал своим для истребителей «Евстафия». — Завод пока не может выпуск наладить. Новая машина вылизана, бронирование усилено, мотор чуть мощнее. Эх, сам хочу попробовать. Боюсь, не удержусь, первым в кабину запрыгну.
Красавец авианосец сыто урчал котлами и проворачивал турбины на холостом. Он как стальной замок возвышался над сторожевиками и тральщиками у причалов. На фоне авианосца отстаивающиеся в порту сухогрузы и танкеры выглядели жалкими обломками Ноева ковчега.
Корабль уже выходил на испытания, затем возвращался на завод, сегодня очередной опытный поход. На борту авианосца, когда по правой раковине за корму убегали купола соборов и маяки, всем по громкой связи объявили, что корабль идет в Либаву. Восточная часть Балтийского моря осенью 40-го года хоть и считалась мирной безопасной акваторией, но тяжелый эскадренный корабль плотно опекал целый полудивизион эсминцев.
Глава 25
Англия
4 ноября 1940. Иван Дмитриевич.
Понедельник день тяжелый. Но этот понедельник просто ужас. А прошедшее воскресенье вообще настоящий Ад. Штабс-капитан Никифоров с содроганием вспоминал, как они на плашкоутах и моторных баржах целую ночь при свете звезд шли морем черт знает куда. Холодно и страшно. Маленькое утлое суденышко заливает, бросает с волны на волну, на палубе горы снаряжения и люди, вокруг темнота, куда ни кинь глаз десятки и сотни таких же штурмовых барж. На горизонте тусклые вспышки, сквозь гул моторов доносятся отзвуки далеких взрывов. И ведь понимаешь, два зенитных автомата на рубке это даже не смешно против эсминца.