Письма бойцов
Шрифт:
Потерянная машина сущая мелочь, уже через час Никифоров стал владельцем целой автоколонны. Из экспроприированных экскаваторов один оказался сломан, два загнали на тралы. Бульдозера и автомобильный кран перегоняли своим ходом. Всю технику заправили здесь же на базе. Нашли заначку у владельца, цистерну бензина и соляр в бочках.
— А говорили, у англичан бензин по карточкам, — хмыкнул Семён Гитлер, сунув нос в топливную цистерну.
— Говорят, в Китае кур доят, — отозвался унтер Поливанов. — Не задерживай, качай.
За погрузкой и перегоном техники штабс-капитан не следил, его сейчас куда больше интересовало оборудование позиций. Траншеи на восточной окраине
— Что там?
— Пока спокойно, — капитан Комаров развернул шоколадку и отломил половину, — будешь?
— Давай. Только нам еще сутки на шоколаде держаться, — Иван Дмитриевич кивнул в сторону полей за городом и повторил вопрос: — Что там?
— Не знаю. Дозоры пока ничего интересного не передают, но я лично не верю.
Командир пехотного батальона казался спокойным как танк, но это внешнее. Видно было как у Германа Сергеевича помертвело лицо, пальцы дрожали, когда он разворачивал шоколад. Никифоров с Комаровым познакомился еще в Палестине. Оба помнили Хаттинское поле и мост через Иордан.
— Воздушная тревога!
Русские первым делом еще вчера вечером подчинили себе и перенастроили местную систему оповещения. Местами она работала, а местами репродукторы не сохранились, или кабеля оборваны. Людей для ремонта нет. Связистам и без того задач на год вперед нарезано, все сделать до утра. Остальным подразделениям не легче. Однако, уцелевшие сирены и репродукторы здорово помогали, спасали жизни.
От налета офицеры укрылись в ближайшем доме. Внешне фасад выглядел целым, только окон нет. Заскочив внутрь Никифоров опешил. Перекрытий нет, над головой хмурое небо, вокруг хаос обломков и мусора. Но зато у противоположной стены две пушки, чуть в стороне за простенком снарядные ящики, здесь же укрытия личного состава.
Противотанковая позиция. Длинноствольные трехдюймовки, за которыми охотились все пехотные командиры. Первоначально дивизионное средство усиления, орудие на практике оказались посредственным в деле огневой поддержки, но зато у него обнаружились превосходные противотанковые свойства. Потому сейчас оно и включалось в противотанковые дивизионы полков и бригад. Да, Иван Дмитриевич уже различал артсистемы, даже мог вспомнить характеристики. Жизнь и плотное общение с пехотой заставили.
Тревога оказалась ложная. Это возвращались с задания наши самолеты. Двухмоторные бомбардировщики с характерным силуэтом и молниями на крыльях. Впрочем, далеко не все бойцы отреагировали на сигнал тревоги. На соседней улице сапер в кабине бульдозера даже не почесался, спокойно сгребал ножом щебень и обломки в баррикаду.
— Что там? — повторил свой вопрос штабс-капитан Никифоров.
— Надеюсь, попрут на нас, а не на соседей, — выдал присоединившийся к офицерам полковник Сергеев. Еще один участник сражения при Хаттине, чудом выживший, и сохранивший целый танковый взвод из полка.
Командир танкового полка пешком с сопровождением из трех солдат осматривал позиции. Разумеется, остановился перекинуться парой слов со старыми соратниками.
— А что вы так смотрите? У нас позиция лучше, артиллерии больше. За спиной гренадеров мой полк с батальоном «Мастодонтов». Шансов отбиться куда больше, чем у пехотных полков на правом фланге.
Что ж, щедро пролитый пот, стертые до кровавых мозолей ладони и слезящиеся от недосыпа глаза — все окупилось. Следующие два дня противник отчаянно, но бесталанно
В это самое время через порты на Корнуолле, через Дувр, Саутгемптон, Портсмут рекой текли войска и техника. Суда разгружались прямо на молы и волнорезы, пристраивались на любой подходящий пятачок. Многочисленные десантные баржи и паромы, десятки и сотни мобилизованных суденышек выбрасывали людей, танки и машины прямо на пляжи. Сотни и тысячи тонн грузов переваливались буквально руками. Солдаты превращались в докеров, но никто не роптал.
В Проливе и прибрежных морях не затихало ожесточенное сражение. Местами к берегу уже невозможно было подойти из-за остовов, потопленных «Болиндеров» и «Зибелей». На отмелях застыли искореженные снарядами и бомбами обгорелые скелеты кораблей. Большей частью британских. Англичане словно обезумели, дивизионы, отряды, отдельные корабли каждую ночь бросались на прорыв к плацдармам. Некоторым даже удавалось дойти, пройтись кинжальным огнем по судам у берега и людям на берегу. Британские корабли вели огонь даже в пожарах от носа до кормы, стреляли хотя в пробоины хлестала вода, по палубам и площадками перекатывались волны, они гибли, но не спускали флаг. Стреляли по берегу пока были снаряды и пушки не захлестнули волны.
Погода радовала смелых и дерзких — слабое волнение, умеренные ветра, дожди и туманы. Казалось, самому Всевышнему стало интересно: чем это все закончится? Потому море благоприятствовало легким низкобортным посудинам. Через Пролив тек нескончаемый стальной поток.
Для полковника Никитина и его саперов ад фронта незаметно стал обыденностью. Люди уже спокойно, без внутреннего надрыва расчищали завалы, укрепляли позиции, минировали подходы и фланги чем Бог послал. Усталость, сон урывками, холод и сырость, постоянные тревоги выматывали и отупляли.
В тылу вдруг стихла канонада. Это говорило лишь о том, что последние очаги сопротивления на Корнуолле смяты, последние защитники полуострова вдавлены в грязь танковыми гусеницами или сброшены в Бристольский залив. Накал воздушного сражения тоже утих. Русские истребители с аэродромов Корнуолла постоянно патрулировали над плацдармами, немцы наладили систему вызова воздушной поддержки с земли. А вот англичане появлялись в небе все реже и реже. И атаковали позиции и причалы они не с таким самоубийственным упорством, как в первые дни сражений.
Впрочем, наша ударная авиация тоже выдохлась. Дело даже не в потерях, а они ужасные, люди не железные, авиационные специалисты заметили резкий рост аварийности в финале воздушного наступления. Пилоты бились на взлете и посадке, промахивались мимо аэродромов, теряли ориентиры и плутали над землей. Техника тоже имеет свой ресурс. Уже сейчас больше половины числившихся в полках самолетов ждали запчастей и очереди к механикам.
Утро ознаменовалось усиливавшимся гулом моторов. Грохот канонады нарастал. Канониры на соседних участках принялись за работу еще до рассвета. По позициям мехбригады побежали посыльные с приказами. Заработали радио и телефоны на командных пунктах. Саперов, как и пехоту с танкистами подняли, накормили горячим, промотивировали энергичными напутствиями сразу после полуночи. Штабс-капитан Никифоров на передовом наблюдательном пункте наблюдал за работой своих людей. В темноте, грязи, под мелкой моросью саперы снимали мины, сматывали колючую проволоку, разбирали заграждения, размечали коридоры, засыпали траншеи, рвы, срезали валы и брустверы.