Письма до полуночи
Шрифт:
Юрец: «Конечно, Ана».
Я ответила Тане, уже забравшись в подъехавшую машину, – мама пристально смотрела на меня через плечо: «Может быть, я напишу позже».
Глава седьмая
Суббота, 16 сентября, вечер
Таня стояла у красно-синего щита экстренной связи. Толпа обтекала ее и затягивалась в переход. Я старалась не толкаться и поэтому пробиралась к щиту медленно, словно сквозь толщу шелестящей воды.
Таня с ее большими глазами больше всего напоминала Еву Краузе с обложки «Расстояния».
– Таня! – позвала я.
Она обернулась и бросила на меня испуганный взгляд. Ее губы, красные, даже малиновые, словно ядовитое яблоко, дрогнули. Я поскорее протолкалась через толпу.
– Ана, – Таня покачнулась, и я испугалась, что она упадет.
– Пошли, – я взяла ее за руку и потащила к эскалаторам.
Теплая и влажная ладонь обвисла в моих пальцах. Я даже подумала дать Тане пощечину, но побоялась размазать макияж. Мне показалось, что я могу случайно сорвать ей лицо.
На эскалаторе Таня прижалась ко мне, и только тут я поняла, насколько одиноко ей должно было быть в школе без меня. Не то чтобы мы проводили все время вместе, но, если подумать, чаще всего мы перемещались по школе вдвоем. Мы вместе сидели на уроках, вместе ходили в столовую. Иногда Таня сбегала куда-то с Лизой и Юрцом, но случалось это нечасто. В такие моменты я садилась на подоконник и слушала музыку.
– Георгий Александрович назвал тебя дурой, – сказала Таня, она уже не выглядела расстроенной.
– Что? – Я не думала, что мы будем обсуждать школу.
– Он сказал, что те, кто прогулял школу из-за Алисы, – дураки, – сказала Таня.
– Откуда он знает, почему меня не было? – спросила я, пытаясь осознать безумие только что произнесенного.
– Много кого не было. На первом уроке вообще только десять человек, – сказала Таня и рассмеялась: – Вот он и расстроился, идиот.
– Ну хоть на Алису он не наехал? – спросила я, радуясь, что Таня повеселела.
Но тут ее лицо сделалось угрюмым, и она пробурчала что-то неразборчиво.
– Что такое? – спросила я.
– Не важно, – Таня сделала шаг вперед, уткнулась мне в грудь.
Я обняла ее, осторожно погладила по голове. На мгновение она показалась мне маленьким ребенком, которого нужно согреть и утешить. Я прогнала эти мысли, потому что Таня была взрослая девушка и нуждалась в поддержке, а не в родительских наставлениях.
– Куда? – спросила я, когда Таня оторвалась от меня, чтобы мы смогли сойти с эскалатора.
– Бар, любой бар, – сказала Таня.
Мы оказались в подземном переходе, который вскоре раскрылся Пушкинской площадью. Таня потянула меня за рукав в сторону сверкающих подворотен.
– Здесь рядом есть гей-бар, – сказала она почему-то.
Мы пробились сквозь толпу и вскоре оказались возле заветных дверей одного из немногих известных нам московских баров – Бирмаркета на Тверской.
– Подожди здесь, – попросила я.
Шансов у заплаканной Тани не было – хотя в Бирмаркете паспорта спрашивали редко, рисковать
Когда я вернулась с двумя пластиковыми стаканчиками Морт Субита, Таня непринужденно курила.
– Алиса написала, – сказала она, когда я подошла к ней и опустилась на деревянную скамейку.
– А почему тебе? – спросила я – Таня и Алиса никогда особенно не общались.
– Я ей длинное сообщение оставила, еще утром. И телефон свой скинула. Наверное, поэтому, – сказала Таня.
– Как она? – Я чуть не выплеснула все пиво на землю.
– Никак. Просто написала «привет», – Таня взяла у меня стакан, протянула свою сигарету.
Я тут же затянулась, почувствовала, как в горле развязывается узел, – мне нужно было услышать что-то об Алисе.
– Она не чувствует левой руки, – сказала Таня, и только тут я поняла, что ее непринужденность – такая же маска, как и макияж.
Будто подтверждая мои мысли, Таня опустила голову, и я поняла, что вот теперь, не в метро, она упадет по-настоящему. Я вскочила, обливая себя пивом, и подхватила ее, удержала на ногах.
– Таня-Таня, ты чего, – мне пришлось наклониться, чтобы шептать ей в ухо.
Слева кто-то засмеялся. Я не обратила внимания, сжала Таню крепче. Ее плечи задрожали.
– Сядь, – я повернула ее спиной к стене, осторожно усадила на скамейку.
Сигарета обожгла пальцы – я ойкнула, отбросила ее в сторону. Все чаще и чаще сигареты ломались у меня в руках, вылетали недокуренными. Наверное, это был знак.
– Таня? – Я подняла ее голову, посмотрела в залитые слезами глаза. – Таня?
– Все в порядке, – соврала Таня.
Я села рядом с ней, прижала ее голову к своей груди и почувствовала, как вибрирует ее телефон.
– Что там?
Таня осторожно приподняла голову, повернула телефон так, что нам обеим стал виден мигающий экран с надписью: «Алиса».
– Ну, бери же, – я потянулась к телефону, потому что Танины пальцы явно ее не слушались.
Вдруг она нажала на зеленый значок, поднесла телефон к уху. Я чуть повернула голову и тут же услышала тихий голос:
– Тань, привет.
– Привет, – Таня всхлипнула.
Я вытащила из кармана сигареты, осторожно переложила пачку в правую руку, губами вытащила сигарету. Алиса что-то говорила, а я, будто во сне, пыталась провернуть колесико зажигалки. Скр-скр-скр. Таня рассмеялась – она успокоилась так внезапно, что я вдруг почувствовала себя неловко. Мы сидели обнявшись, ее голова почти лежала на моих коленях, и вот Таня смеялась, говоря по телефону. Я попыталась осторожно подняться, подтолкнула Таню, но она только сильнее прижалась ко мне.
Я сдалась, закурила и стала прислушиваться к разговору.
– Все будет хорошо, – сказала Алиса. – Я уже на следующей неделе пойду в школу.
– Тебя же можно навестить? – спросила Таня.
Я оглянулась на хлопнувшую дверь бара и не расслышала Алисин ответ.
Таня сказала:
– Хорошо, ты только пиши, пожалуйста, как все пройдет.
Я захотела что-то добавить от себя:
– Тань, можно я?
Таня сказала:
– Алис, тут с тобой Ана хочет поговорить.
Я забрала у нее телефон, поднесла к уху и тут же услышала Алисин голос: