Письма леди Рондо
Шрифт:
В самом деле, теперь уже на дворе очень холодно, тогда было ещё жарко; потому торжество происходило в летнем саду. Дамы одеты были в накрахмаленные белые газовые платья, вышитые цветами, но чехлы [93] были возможных цветов, кому какой нравился; я с удовольствием вспоминаю описание одной девицы, сделанное мне молодым человеком. Не зная назвать её по имени, он сказал мне: «celle-la. aveс le cotillon rouge.» [94]
Волосы были у всех естественные, только немного подстрижены и завиты в большие локоны и букеты цветов. императрица и императорская фамилия кушала в гроте против длинной аллеи, оканчивающейся фонтаном и заключенной с обеих сторон изгородью из высокого голландского вяза. Во всю длину аллеи, от самого грота, тянулись столы. Над ними возвышалась палатка из зеленой шелковой материи [95] , которая опиралась на пилястры, обвитые и увешанные цветами. Между пилястрами, в нишах загороды, по обеим сторонам столов помещался буфет, с одной стороны тарелки, с другой фарфор.
93
Вероятно, имеются в виду панье — верхние юбки со встроченным каркасом из китового уса либо тростника. В отличие от кринолина, надевались поверх нижней юбки, а не под низ (прим. OCR).
94
Букв. "вон та, в красной юбке" (фр), однако не совсем. Примерно до 1770-х годов "котильоном" назывался отнюдь не бальный танец, а нижняя юбка. Поэтому описание "девицы" прозвучало примерно как "вон та, в красном исподнем", что не могло не позабавить мемуаристку (прим. OCR).
95
Строго говоря, этот зеленый навес в тот раз был протянут надо всей главной аллеей Летнего сада (прим. OCR).
Кто-нибудь из кавалеров получал билеты [96] , потом мужчины садились с дамами за стол без порядка так, что кавалеры и дамы сидели по обеим сторонам. За столом было до 300 человек, 600
96
Билеты выполняли две функции: указывали места за столом, а также давали понятие о том, сколько же персон присутствует на банкете (прим. OCR).
97
В войне за польское наследство принимали участие Россия, Австрия и Саксония с одной стороны, и Франция, Испания и Сардиния — с другой (прим. OCR).
98
Императрица имела в виду русский фрегат "Митау", захваченный французами в плен на Балтике вместе с экипажем. Фрегат следовал на Гданьский рейд с разведывательной целью, но адмирал Гордон, командующий Кронштадской эскадрой, забыл указать в ордере, что французские суда следует считать неприятельскими. Поэтому "Митау" дал французской эскадре себя блокировать, и команда сдала судно под угрозой затопления (прим. OCR).
Её Величество после того подозвала несколько дам, знавших по-французски, и просила их занять пленников, чтобы они по крайней мере на этот вечер забыли о своем плене. Так как Государыня была всегда в зале, то им отданы были шпаги на честное слово. Как я по своему любопытству была ближе всех к императрице, когда она рекомендовала офицеров, то ко мне именно она и обращалась; от того мне досталось занимать самого начальника. Он, как представитель французской вежливости, поклонился Государыне и сказал: "Ваше Величество победили нас вдвойне. Мы надеемся, что Миних отдает нам справедливость, что мы сдались ему в плен после того, как тщетно истощили всю храбрость, но теперь мы с восторгом предаем наши сердца во власть столь прелестным победительницам". Так как я весьма утомилась, то мне было весьма приятно, что мой кавалер по преклонности лет отказался от танцев. Мы провели весь вечер в разговорах, в которых он показал ум, светскость и остроумие, но в его речах много надутости и риторических фраз, так любимых в его отечестве, особенно в разговорах с дамами: он показывал величайшее удивление, видя пышность Петербургского двора и ласковость в обхождении. С французами, в самом деле, здесь обходятся весьма вежливо, им дают дрожки выезжать за город и осматривать все замечательное для иностранца. Мы раскланялись. Он обещался у нас обедать с несколькими из своих товарищей. Всех их было 12. Он привел к нам четырех. [99] .
99
Плененные под Данцигом французы с того вечера пользовались положением иностранных гостей вплоть до их обмена на фрегат "Митау" и его экипаж. Кстати, этот экипаж немедленно угодил под трибунал — за сдачу военного судна без боя. Оправдали их только в 1736 году (прим. OCR).
Но Вы, кажется, хотите, чтобы я оставила в покое французов и распрощалась с Вами по-английски.
ПИСЬМО XX
Милая моя,
Вами обладает любопытство в такой степени, то Вы меня с этой страстно, лишаете приятнейших удовольствий. Не жестоко ли с Вашей стороны запретить мне делать Вам вопросы в свою очередь? Мне кажется, что если бы Вы услышали, что я имела аудиенцию у турецкого султана, то Вы потребовали бы, чтобы я рассказала вам, что там происходило. Вы слышали, что я посещаю великую Княжну Елизавету, и что она также удостаивает меня посещёнием, и Вы уже спрашиваете: "одарена ли она умом, великою душою? Как бы она стала царствовать, если бы была на престоле?" Вы полагаете, что легко отвечать на такие вопросы? У меня нет вашей проницательности. Она так милостива, что принимает меня часто, и иногда сама посылает за мною, и, признаюсь чистосердечно, я питаю к ней почтение и любовь, от чего посещёния Великой Княжны доставляют мне величайшее удовольствие, а не занятие церемониями. Её ласковость и кротость заставляют нечувствительно её любить и уважать. В беседе она жива, непринужденна, и весела, так что можно додумать, что какое-то легкомыслие составляет её главный характер. Но в частном кругу её суждения чрезвычайно верны и основательны, и я уверена, что веселое расположение её в обществе происходит не от сердца. Кажется, что она весьма довольна своею судьбою; я говорю «кажется» потому, что кто может проникнуть в сердце человеческое? Одним словом, это любезное существо, достойно восседать на престоле, хотя он теперь занимается также достойною женщиною. Можно по крайней мере желать, чтоб она была наследницею. Принцесса Анна [100] , почитаемая теперь всеми наследницею, находится ещё в таком возрасте, из которого можно сделать всё, особенно хорошим воспитанием. Но она не отличается ни красотою ни тонкостью в обращении, и её ум, впрочем, ещё не развитый, не обнаруживает никаких блестящих качеств. Она всегда старается держать себя с важностью, говорить мало и никогда не смеётся, что совсем несвойственно молодой княгине. Я даже думаю, что важность её происходит больше от слабоумия, нежели от обдуманности. Впрочем, это должно остаться между нами; я хотела только удовлетворить Вашему любопытству и не смею даже это письмо вверить почте.
100
Анна Леопольдовна, Элизабет Катарина Кристина Мекленбург-Шверинская, дочь Карла Леопольда, герцога Мекленбург-Шверинского и Екатерины Иоанновны, т. о., племянница Анны Иоанновны. В России с 1722 года. В 1739 году будет выдана за Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Лютенбургского. В этом браке родит сына Ивана (Иоанна VI), и по низложении Бирона объявит себя правительницей при малолетнем императоре в 1740 году. Уступит престол Елизавете Петровне и умрет в заточении в с. Холмогоры в 1746 г. Погребена в Благовещенской церкви Александро-Невской Лавры Петербурга (прим. OCR).
Недавно я познакомилась с одною шведкою, которая взята в плен татарами, и, прожив у них 18 лет, возвратилась наконец в Петербург. Вот её история, как я слышала её от самой пленницы: она была жена шведского капитана; попавшись в плен к русским вместе со своим мужем, послана была с ним и другими соотечественниками в Сибирь. На дороге их окружила толпа калмыцких татар. Шведы, страшась подвергнуться второму плену, соединились со своим конвоем для отражения набега. В сшибке пал её муж, оставшееся у них имение разграблено. Она и ещё одна русская, умевшая говорить по-калмыцки, достались двум татарам, которые и отправились с ними в свои жилища. Одному из них особенно понравилась моя рассказчица, и он сделал русскую толковательницей своих чувств. Но когда на предложение сделан был отказ, варвар угрожал употребить силу. Она в отчаянии решилась пронзить себя стрелою в грудь, и непременно сделала бы это, если бы её подруга не взяла нужных предосторожностей.
Чрез несколько дней они приехали к палатке хана или царя Калмыцкого, который весьма много смЕёлся приключению с несчастным любовником и его пленницей. Хан призвав к себе её и русскую переводчицу, спросил, почему она отвергает любовь этого человека, и по-видимому удивлялся её разборчивому вкусу в выборе нежного друга; но наконец сказал, что обычаи их страны запрещают принуждать кого либо к вступлению в брак, и так моя героиня отдана одной из его жен (у него было их две). Новая госпожа спросила её, умеет ли она что нибудь делать. Она показала кошелек своей работы, который чрезвычайно понравился татарке. Она взяла её к себе в дом и с тех пор любила её с нежностью, препоручив ей заведывание столом и весьма радовалась, что она варит кушанье, потому что они прежде ели все сырое.
Счастье привело в то же самое место одного её соотечественника. Он учил татар многим полезным искуствам, и наконец лил для них пушки, которые во время войны с китайцами оказали им величайшую услугу. Благодарные татары даровали ему свободу и, по его ходатайству, и моей теперешней знакомке. Они соединились узами брака и готовятся теперь к отъезду в Швецию. [101] . Вы любите новости, что Вы сказали бы, если бы кто из дам сделал визит этому хану, который, кажется, очень милый человек? Я предлагаю Вам об этом подумать; между тем остаюсь и проч.
101
Альманах "Русская старина" (1878. — Т. 21. — № 2) передает эту историю таким образом: "В 1716 г. построена крепость Ямышева, на берегу Иртыша. Шедший из Тобольска и Сары караван намеревался подвезти гарнизону припасы. При караване находился плененный под Полтавою шведский штык-юнкер, по имени Ренат. Не доходя шестидесяти верст до Ямышевой (в районе нынешнего Павлодара (OCR)), караван подвергся нападению войск калмыцкого владетеля Контайши, и начальствующий офицер был убит. Жена его и штык-юнкер были взяты калмыками в плен. Они женились, а Ренат разбогател в калмыцком плену, научив калмыков лить пушки из тамошней железной руды, о которой калмыки ничего не знали; с помощью этих орудий Ренат доставил калмыцкому войску большой успех в войне против китайцев (В 1730 году Галдан-Церэн во главе 40-тысячной армии вторгся в Китай, где трижды разбил 60-тысячную китайскую армию и взял в плен её командующего (прим. OCR).). За эту важную услугу калмыцкий князь Галдан-Церин даровал Ренату и жене его свободу, и в следующий
Рената звали Йоганн Густав. Поначалу в плену он просто таскал камни для укреплений, но потом джунгарский правитель Цэвен Рабдан разглядел его квалификацию. Галдан Цэрен, который отпустил Рената с женой восвояси, наследовал Цэвен Рабдану после смерти последнего в 1727 году.
Отпуская своего верного слугу и помощника, Галдан Цэрен сознавал, что русские могут задержать и наказать его за помощь джунгарам, с которыми Россия вела спор за ясачное население Южной Сибири (кстати, точное количество орудий, произведенное Ренатом для джунгар, выяснить так и не удалось). А потому Галдан Цэрен отправил его вместе со своим посольством, сопровождавшим возвращавшегося в Петербург русского посланника Л. Д. Угримова. Действительно, в Петербурге Рената попытались задержать, но джунгарский посол надавил, и швед с женой благополучно отбыли на родину. Помимо прочего, будучи в калмыцком плену, Ренат составил карту (скорее, чертеж) Джунгарии и Восточного Туркестана (прим. OCR).
ПИСЬМО XXI
Милая моя,
Посылаю Вам книгу, в которой Вы найдете описание разных татарских племен; она может лучше удовлетворить Вашему любопытству в этом отношении; я напротив об них ничего не знаю и даже не читала этой книги. Я говорила Вам однажды об одном татарском князе, который приехал сюда со своим семейством искать покровительства Государыни. Он обратился в христианскую веру и крещён в присутствии двора. Я уже описывала Вам, как совершается крещёние, теперь опишу обряд погребения; он совершался над младшею дочерью князя Меньшикова [102] , которая вызвана из ссылки вместе со своим братом нынешнею Государынею и была в замужестве за графом Густавом Бироном [103] , младшим братом герцога Курляндского. Она померла от родов и погребена с величайшею пышностью. Собрание, посидев несколько времени вошло в залу, где лежало тело умершей. Гроб был открыт, княгиня была одета только в спальное платье, в котором она скончалась (говорят, что она желала, чтобы её положили в полном одеянии); это платье было сделано из белой материи, вытканной серебром, голова украшена была прекрасными кружевами и короною потому, что покойная была Княгиня Римской Империи [104] ; на челе лежала лента, на которой золотыми буквами означено было её имя и возраст, на левой руке лежал младенец, умерший спустя несколько минут после своего рождения, одетый в серебряную ткань, в правой руке разрешительная грамота [105] .
102
Кн. Александра Александровна Меньшикова. Возвращена из ссылки вместе с братом Александром, восстановлена в кавалер-дамах ордена св. Великомученницы Екатерины и пожалована званием фрейлины двора (прим. OCR).
103
Густав Бирон — младший брат Эрнста Йоганна, родился в 1700 году, службу начал в польской армии. Когда его брат сделался фаворитом, он был вызван в Россию и сделан майором вновь сформированного Измайловского полка. Он был не из тех людей, которые способны играть видную роль в государстве. Хорошо знавший его Манштейн характеризует его так: "Это был человек весьма честный, но без образования и недальнего ума" (по энц. словарю Брокгауза и Ефрона).
104
Россия считала себя наследницей Византии (Восточно-Римской империи). Параллельное существование Священной Римской империи Германской нации, императором которой в описываемое время являлся Карл VI, король Австрии, этому не мешало: считалось, что германцы просто узурпировали императорский титул, в то время, как Россия приняла у Второго Рима православный обряд, а вместе с ним и право называться "Третьим Римом". При этом титул Императора Римской империи в России отсутствовал. Т. о., определение "Третий Рим" относится не к Москве, как ныне принято считать, а собственно к России как "Третьей Римской империи" (прим. OCR).
105
Листок с текстом Разрешительной молитвы, читаемой над телом при отпевании. Этот листок назывался также "подорожной". В нашем случае это именно "подорожная" княгини, потому что:
а) умерший родами младенец не воцерковлен, и отпевание над ним не совершается;
б) до семи лет Разрешительная молитва вообще не читается, потому что до той поры младенец считается "блаженным" и не требует отпущения грехов (прим. OCR).
Когда все заняли свои места, то взошли слуги проститься с госпожою, младшие впереди. Они целовали её руку и дитя, прося прощения в проступках и сопровождая слезы ужасными криками. Затем подходили знакомые, которые целовали умершую в лицо и также плакали навзрыд. Потом подходили родственники, самые близкие; после, когда прощался брат её [106] , то я думала, что он совсем опрокинет гроб. Но трогательнее была сцена при прощания супруга. Он сначала отказался присутствовать при этой ужасной церемонии, но герцог [107] приказал ему покориться обыкновению русских, представляя, что он, как явный чужеземец, лишится общего уважения. Его вывели из комнаты два чиновника, которые впрочем его более поддерживали, нежели сопровождали. На лице его изображалась скорбь, скорбь безмолвная. Взошед в траурную залу, он остановился и потребовал пить. Подкрепившись питьем подошел к гробу, но здесь упал в обморок. Когда он был вынесен и приведен в чувство, то подняли тело и поставили в открытой карете. За гробом тянулся длинный ряд карет, и так как покойница была жена генерала [108] , то гроб провожала гвардия. Поезд отправился в Невский монастырь. Когда ехали по улицам, на гробе лежал парчовый покров, который, впрочем, снят был при входе в церковь. В церкви церемония прощания повторена была ещё раз, но муж, едва приведенный в чувство после другого обморока, увезен, бедный, был домой ещё прежде. После погребения все возвратились в дом Бирона на большой обед, на котором уже больше веселились, нежели скорбели. Казалось все забыли печальное событие. Воображаю, что Вы коварно улыбаетесь, что я ничего не говорю о несчастном супруге. Он, мне кажется, в самом деле сражен скорбью. Он любил её во все время супружества — это видно было из его обращения с нею. Если Вы задумаетесь над моим письмом и в таком положении застанут Вас, то конечно мне не уйти от вины, что я навожу на Вас грусть. Впрочем, надеюсь, Вы не объявите истинной причины, Вы умеете так долго держать его в покорности к себе, не раскрывая движении своего сердца. В самом деле, я прошу Вас не показывать никому этого письма, то, что оно писано к другу, не может служить мне извинением. Мои замечания смешны и их никто не должен видеть, если для Вас дорого, чтоб я была вашею и проч.
106
А. А. Меньшиков (прим. OCR).
107
Э. Бирон (прим. OCR).
108
Густав Бирон пожалован в генерал-адъютанты в 1734 году (прим. OCR).
ПИСЬМО XXII
Милая моя,
Вы составили в своем уме совершенно ложное понятие о графе Минихе [109] , Вы говорите, «я думаю, что это старик с суровым взглядом солдата, проведшего век в лагере» напротив, ему теперь около 54 или 55 лет, он человек весьма красивой наружности, с прекрасным телосложением, высоким ростом; его движения благородны и приятны. Он очень хорошо танцует и по своим приёмам кажется больше молодым человеком, нежели стариком. Он считается при дворе одним из самых услужливых кавалеров и более всех внимателен к дамам. Находясь в кругу нашего пола, он вдруг притворяется веселым и нежным, что, без сомнения, не может никому нравиться, это чистое притворство, потому что, несмотря на все его старания принимать такую наружность, в нем остается все ещё неповоротливость немецкая; и видеть, как этот человек, стоящий на столь высокой степени гражданской в обществе, употребляет все усилия, чтоб сделаться петиметром [110] , есть тоже, что видеть монашеский капюшон на каком-нибудь уличном гуляке [111] . Надобно сходить в поход с этим полководцем, обращающим в бегство тысячи и десятки тысяч неприятелей, чтобы видеть всю странность, когда этот же самый человек, послушный звукам голоса какой-нибудь дамы, подходит к ней с умирающим взором, вдруг схватывает у ней руку и в восторге осыпает поцелуями! Но каково должно быть ваше удивление, когда Вы узнаете, что такие приёмы он почитает необходимыми в обращении со всякою женщиною! Что касается до других черт его характера, то его можно назвать предприимчивым войном, он быстр, и так как успех его часто зависел от решимости, то решимость сделалась теперь в его характере господствующею чертою: он никогда не размышляет, сколько людей он приносит в жертву своему честолюбию [112] . Впрочем, в мире часто бывает больше шуму нежели существенности. Я думаю, что хитрость везде есть его любимый приём: прямодушие напротив есть качество вовсе ему неизвестное, и если бы моя подруга спросила меня, каких я мыслей об графе Минихе, я отвечала бы стихом Отвая [113] :
109
Христофор Антонович Миних, на самом деле — Буркхарт Кристоф фон Миних. Назначен правителем Петербурга ещё при Петре II, в 1727 году. В описываемое время он уже генерал-фельдмаршал и президент Военной Академии. Это он брал Данциг в войне за польское наследство в 1734 году (прим. OCR)
110
От франц. "petit maitre" — молодой светский франт, щеголь (прим. OCR).
111
В оригинале — "все равно, что увидеть резвящуюся корову". Всё-таки мы имеем дело с цензурным изданием, в котором острые и насмешливые высказывания в адрес особ царствующих и приближенных нещадно вымараны (прим. OCR).
112
Подобным образом относится о Минихе граф Алгаротти. Миних, говорит он, купается в крови, солдаты его больше боятся нежели любят. Он слишком предприимчив, не уважая предосторожностей, предписываемых благоразумным сомнением. "Благодарю Бога, вскричал он, увидев французов пристающих к Данцигу: Россия нуждается в руках для извлечения руд". Впрочем как бы то ни было, эти слова делают честь Генералу и могут внушить доверенность в войске. Letter IV to Lord Hervey (прим. перев.).
113
Томас Отвей (Thomas Otway, 1652–1685). Английский драматург (прим. OCR).