Письма с войны

hunnyfresh

– Ты, правда, здесь? – прошептала Реджина чуть слышно. Эмма вздрогнула, прижимаясь к брюнетке ещё ближе.

– Я здесь, – кивнула она.

* * *

Голос разума умолк окончательно, когда Эмма нетерпеливо поднималась по лестнице вслед за Реджиной. Брюнетка, как прежде, шла впереди, держа её за руку, и это позволило солдату почувствовать себя дома. Свон не могла оторвать взгляда от этой женщины, которая, подымаясь на ступеньку, всякий раз оглядывалась,

просто чтоб убедится, что Эмма всё ещё здесь. И стоило карим глазам встретиться с зелёными, Эмма сжимала её руку и чуть заметно ускоряла шаг.

Желание быть ближе еще никогда не было таким сильным, и едва дверь спальни закрылась за ними, воздух ощутимо сгустился. Их губы встретились, не желая ждать больше ни секунды. Ожидания в их жизни было достаточно. И, утопая во вкусе мокко, Эмма клялась никогда больше не оставлять этих губ надолго, потому что из всего, через что ей пришлось пройти, самой жестокой пыткой стала невозможность прикоснуться к губам Реджины.

Они отступали к кровати, пока брюнетка не коснулась матраса коленями. Эмма осторожно опустила её на одеяло, нависая над ней, отказываясь разорвать поцелуй даже на секунду. Реджина отстранилась первой, только чтоб скользнуть губами по бледной коже шеи. Эмма застонала и закрыла глаза, отдаваясь этому ощущению. Миллс подвинулась к изголовью постели. Ухватив блондинку за ременные петли на джинсах, она потянула её за собой.

Осторожно придвинувшись к женщине, Свон склонилась над ней, целуя обнаженный живот. Реджина вздохнула, раздвигая ноги, чтобы лучше чувствовать её. Целуя, Эмма одну за другой расстёгивала пуговицы блузки мэра, начиная с нижней. Язык скользил по нежной плоти, оставляя влажную дорожку. Наконец, блондинка добралась до атласного бежевого бюстгалтера. Горячее, сбившееся от возбуждения дыхание обожгло кожу, и брюнетка вздрогнула, когда губы Эммы коснулись груди.

Застонав, Реджина запустила пальцы в светлые волосы, отрывая девушку от её занятия, чтоб накрыть её уста отчаянным поцелуем. До этого они успели немного, горячие поцелуи, и одна, полная блаженства ночь в Бостоне – вот и всё, что у них было. Но инстинкт внезапно взял своё, и теперь Эмма думала только о том, что хочет потерять себя, растворившись в этой женщине.

– Можно, мы?.. – хрипло выдохнула Реджина. Встрепанная, в распахнутой блузке, она, мучимая желанием, умоляюще посмотрела на Эмму. Миллс потянула с её плеч китель, оставляя блондинку в простой серой футболке. Открыв глаза, Свон посмотрела в карие, полные страсти и мольбы глаза. Разрешение готово было сорваться с языка, и Эмма подняла руку, чтоб успокаивающе коснуться щеки Реджины. Её взгляд застыл, сосредотачиваясь на руке. Металл и живая плоть. Пальцы резко одернулись, и Эмма села, опираясь на стопы. Желание уступило место смущенью:

– Ты можешь не… Закрой глаза. Я могу…

Поцелуем Реджина заставила её замолчать. Когда им удалось оторваться друг от друга, брюнетка переплела пальцы с суставами протеза. Разглядывая его, как разглядывают неожиданно найденный драгоценный камень, она спросила:

– Я делаю тебе

больно?

– Нет.

Скользнув губами по костяшкам металлических пальцев, Реджина протянула руку и ласково провела ладонью по предплечью до локтя, где протез присоединялся к руке.

– Это просто обрубок, – пробормотала Эмма, отодвигаясь и пряча взгляд.

– Мне плевать, что это. Это ты. Здесь, – Реджина хрипло, недоверчиво рассмеялась. – Эмма, ты здесь.

Эмма широко улыбнулась, не в силах унять волнение и трепет в груди, хотя ей этого и не хотелось.

– Ты здесь, – повторила она, пораженная не меньше брюнетки. – Реджина.

Миллс улыбнулась в ответ и кивнула. Прикусив губу, она теребила край футболки Эммы:

– Я ждала тебя.

– Я тоже, – девушка переплела их пальцы и, пристально посмотрев на брюнетку просто для того, чтоб убедиться, что та действительно хочет этого, медленно помогла ей снять с себя футболку.

Реджина молча разглядывала Эмму, разглядывала каждый дюйм её тела, и карие глаза светились желанием и такой любовью, что блондинка почувствовала, что готова покраснеть. Она следила за взглядом, скользнувшим вверх по торсу до скрытой бюстгалтером груди, к плечу, по шраму на ключице и к следам от заживших царапин на животе.

Свон отвернулась, прикрыв ладонью живот, будто это могло скрыть шрамы от глаз Реджины. Но прежде, чем рука успела коснуться пресса, Миллс приподнялась со своего места и, обняв блондинку ногами, схватила её руку и отвела в сторону, прижав к кровати. Она мягко обвела подушечками пальцев каждый шрам, украшавший тело Эммы. Неровный порез на правом бедре. Едва заметная горизонтальная линия под грудью. Она целовала их все и, поднявшись выше, провела языком по шраму на ключице.

– Ты еще красивее, чем была, – прошептала Реджина.

Чувствуя, как дыхание брюнетки касается кожи, Эмма не сдержала вздоха и свободной рукой обняла её за талию. Она слишком сломана. Она – увечная. Но она поверила Реджине. Поверила её словам, её прикосновениям. И когда Реджина снова переплела свои тёплые пальцы с прохладным металлом, Эмма заплакала, не умея больше сдерживать обжигающие глаза слёзы.

– Я люблю тебя, – неожиданно для самой себя прошептала девушка. Хотя она была уверена, что это всё, что ей хочется сказать сейчас. – Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – выдохнула Реджина хриплым отчаянным шепотом и обняла Эмму за шею. – Господи, как же я скучала по тебе.

Они снова лежали, прижавшись друг к другу, и их губы сами встретились, сливаясь в поцелуе так естественно, словно были двумя намагниченными половинками одного целого. Не осталось ни сомнений, ни тревог. Впервые они вместе или в последний раз? Неважно. Даже если по воле богов у них есть только несколько часов, главное, что они вместе.