Письма стареющего селадона
Шрифт:
Позже такое случалось всё чаще в наших отношениях, во время коротких взрывных встреч в кабинете, в лаборатории. А потом была большая свиданка на Кедровой, вторая по счёту из полных встреч по моей классификации. Под самый конец, после всего, что мы обычно делаем, после лизания друг друга «валетом», я повернулся и, присев слегка тебе на грудь, начал дрочить, периодически давая тебе немножко заглотнуть. Сместился чуть вперёд, чтобы ты лизала мне мошонку и промежность, а ты нырнула ещё ниже и стала облизывать мне анус, пока я неистово дёргал кожаный движок и с победным стоном излился тебе в рот!
Потом, однажды, когда мы бегом-бегом уединились в рентген-кабинете поликлиники, в раздевалке, ты меня положила на кушетку на живот, раздвинула ягодицы и заострённым кончиком языка стала
Вся прелесть наших отношений ещё и в том, что есть в них всегда элемент богатства жизни, непредвиденные моменты, непредсказуемое продолжение, преграды и препятствия к достижению цели, настороженность и дикое необузданное желание, а, иногда, и смиренный отказ и терпеливое ожидание будущей удачи!
Вот так я устроен, так я чувствую и живу; я люблю тебя, ты знаешь, и как друга, и как человека, и с тобой я смог реально соединить безусловную сердечную (филиа) и плотскую любовь (эрос) в единое целое. В жизни моей были разные отношения с женщинами, наибольшего слияния, сближения и откровенности я, естественно, достиг с женой, но там всегда были какие-то условные моменты, всегда были ограничения, причём не телесные, а именно психологические, когда можно любить, но ставится какой-то предел, и ты знаешь, что дальше этого нельзя. Более того, быть может, оно тебе и не нужно, но ты знаешь, что нельзя, и есть в этом какое-то ущемление, напряжение.
Я с тобой испытываю полную свободу для себя и очень благодарен тебе за эти весомые элементы счастья, ощущения беспредельной чувственности и откровенности. И я благодарен судьбе, сведшей наши жизненные пути на какое-то время в одну дорогу.
Итак, письмо написано. Коготок увяз. Обратной дороги нет.
Кезет чоколом, пани Донара!
Письмо 2
Боже мой, Донара, в какие дебри памяти завело меня путешествие в прошлое!
Помню очень смутно свои детские грёзы. Это возраст 5 – 6 лет. Были какие-то пещеры, а там взрослые тёти голые и я среди них. Никаких действий не помню, скорее, их не было, только присутствие, созерцание.
Мне кажется основой моего отношения к созерцанию, к соглядатайству, было вот что. Я младший брат двух сестёр. Мы до 1960 года, до моих пяти лет, жили в доме безо всяких удобств. Естественно, раз в неделю мама водила нас в городскую баню, в общее женское отделение. И я, маленький Гаюк, в тепле и влаге банного пара расхаживал, разглядывал. В памяти об этом ничего визуального не осталось, но по сей день для меня посмотреть на женщину, моющуюся в бане, особенно с тёмным густым кустарником под животом и под мышками, – это самое сильное эротическое чувство.
А потом мальчик вырос в подростка, у которого стал подниматься писюн. Какое-то время с этим не знаешь, что делать, куда деться, только бы скрыть этот стыд от родителей и учителей. Потом приходит время, когда появляется старший опытный товарищ и показывает, что нужно делать. Есть красивое слово – рукоблудие, есть сексологический термин – мастурбация, общепринятый научный – онанизм. А есть народный – суходрочка. Мне тогда было, кажется, 13 лет, шестой класс, я учился отлично, ко мне «прикрепили» отстающего второгодника, Арамяна Саркиса. Он всё и показал. Примерно с 14 лет я это делаю почти каждый «свободный» день. Когда был семейный секс (он был, кстати, тоже каждый день, практически 360 дней в году в течение пятнадцати лет за редким исключением), – тогда я не мастурбировал. Две эякуляции в день для меня – это много. Я парень одной «палки».
Я поступил в медицинский институт в неполные семнадцать лет. И жить должен был в общежитии. Об общежитиях
И вот получен диплом! Я с друзьями (тоже свежеиспечёнными дипломантами) выехали на целый месяц в Ялту! В этом городе мальчик стал мужчиной. Мне шёл двадцать третий год. В один из вечеров я оставался один, ребята ушли на блядки, и в ожидании неизвестного, я зашёл в бар. Заказал коктейль «Коблер» и две конфетки «Белочка». За столиком сидела девушка, я попросил разрешения и подсел. А через минуту к нам подсела молодая мама с пятилетним мальчиком. Ещё через минуту я пододвинул одну конфетку одной, другую – второй. Та, что с ребёнком, сказала: «Ой, что это вы себя без конфет оставили?» А та, что без ребёнка: «Можно, я отдам свою мальчику», – и пододвинула конфетку ему. Так завязался разговор. Вскоре мама с мальчиком ушли, а мы ещё немного поболтали. Потом взглянули друг другу в глаза. Через несколько секунд молчаливой паузы почти одновременно произнесли: «Ну что, пошли?» И пошли.
Когда вышли на ступеньки, я уверенно взял её за талию. Она только взглянула в мою сторону и ничего не сказала. Я чётко понимал, что должен делать всё продуманно. А как это делается? Шаблона не было, всё получалось экспромтом.
Мы пошли к набережной, что-то рассказывали друг другу. Оказалась, что она мама маленькой дочки, более того, она ходила на тот же Массандровский пляж со своей матерью и ребёнком, и загорала в том же пятом секторе, и по пляжу помнила меня! Через какое-то время я внезапно на середине слова впился взасос её в губы, крепко держа голову руками. Когда я отпустил её, сразу продолжил беседу с того места, где прервался, как будто ничего не было. Потом ещё один засос, ещё. Уже можно было гладить плечи, ягодицы. Она отвечала поцелуям, ласкам. Я предложил: «Спустимся к морю?» Она отказалась, но очень неуверенно. Мы добрели до какого-то топчана, присели. Было безлюдно, тепло, море ритмично накатывало мелкой волной. Я был возбуждён, но очень ясно мыслил, понимал, что нельзя допустить грубости и бестактности. На топчане я стал более инициативен, она отвечала мне, я понимал, что ей приятно, и это меня воодушевляло. Я знал Камасутру наизусть, и все виды поцелуев теперь можно было испытать реально, и я помнил, что борьба языков с плотно прижатыми губами – это вершина чувственных поцелуев! А ещё можно языком водить по её зубам, заводить за щёку, втягивать её язык в свой рот, не давая дышать! В какой-то момент мне удалось вздёрнуть её кофточку и припасть к соскам. Она была даже не плоскогрудой, а просто безгрудой, как подросток, только с женскими сосками. Одновременно, я понимал, что время позднее, что есть какой-то дискомфорт открытого пространства, шума, случайных прохожих. Теперь она спросила: «Спустимся к берегу?» – «Нет, пожалуй, неуютно. Давай завтра с пляжа поедем ко мне?» – Она согласилась.
Итак, завтра! Завтра ЭТО случится в моей жизни! Завтра я стану, наконец, мужчиной! Завтра!
Волнения новобранца не оставляли меня. Неопытный самец, я тогда думал, что стоит мне на секунду оторваться от ласк и раздевания женщины, она быстрёхонько натянет всё обратно на себя и убежит. Поэтому, когда я впился ей в губы, снимая с неё сарафан и сдёргивая с себя футболку, я думал о том, чтобы не было ни секунды паузы. Член надёжно торчал. Я стянул с неё трусики, опускаясь на колени. И вплотную оказался перед заветным, таинственным, манящим, пьянящим и непознанным…