Письма живых
Шрифт:
— Цемент пришлете? — напомнил унтер.
— Пришлю. У тебя четверть часа чтоб собрать все заявки.
— Сей секунд, — Воронин четко развернулся как на плацу и рванул во весь опор к блиндажу саперов.
Одним сюрпризом этот день не ограничился. На объекте второй роты саперы ходили кругами вокруг плюхнувшегося аккурат на крышу бункера склада боеприпасов бомбардировщика. Штабс-капитан Аристов одновременно ругался на чем свет стоит и матерно радовался сказочному везению. Первое из-за того, что самолет надо разминировать и утаскивать, а перекрытие бункера усиливать. Со вторым тоже все ясно.
Сия
Посадка жесткая, очевидцы рассказывали, самолет буквально шмякнуло и крутануло. Однако, бензобаки при ударе уцелели, а бомбы не взорвались. Вовремя сориентировавшиеся саперы залили самолет пеной из огнетушителей, вытащили из кабины летчика и воздушного стрелка. Пикантности моменту добавлял тот факт, что под самолетом и полутора метрами накатов с каменной наброской лежат несколько тонн унитаров среднего калибра вместе со снарядами и зарядами к шестидюймовым гаубицам.
Летчик и стрелок сидели под деревом в сотне метров от места крушения. Судя по их вытянутым перекошенным лицам, до парней дошло, куда они умудрились влететь. Летчик в рубашке родился, ни царапины. Стрелок же баюкал перетянутую бинтами руку.
Все очень весело, хоть плачь. Так что ротный заметил начальство только когда сам Никифоров хлопнул штабс-капитана по плечу.
— Все живы? Ну и слава Богу.
— В бомбах взрыватели, — раздражённо бросил Аристов. — Извините, Иван Дмитриевич.
— Паршиво. Но если не грохнуло, то может еще обойдётся. У тебя специалисты есть?
— Селиванов. С ним целый взвод взрывников.
— Ну и ладненько. Андрей Иванович, пусть Селиванов и командует, а мы с тобой отойдем подальше от греха. Людей тоже отзови.
Взрывники работали в двух милях от арсеналов, снимали американские заграждения на пляже. Впрочем, старший унтер-офицер явился сам, словно почуял, что без него не обойдется.
— Давайте не высовываться, — Никифоров первым последовал своему совету, устраиваясь на дне окопа.
Территория словно вымерла. Дороги ротный перегородил своими грузовиками. Для случайных полных микроцефалов и диких детей природы выставил дополнительные посты. Всех лишних разогнал по укрытиям. Солдат охраны это тоже касалось. Впрочем, именно эти парни как раз под ногами не путались. Стоило прокатиться слуху что в самолете бомбы, сами оттянулись на внешний периметр и засели в окопах и щелях. Можно что угодно говорить про секретность, но люди хорошо знали, что охраняют.
Самолет сел на брюхо, створки бомболюка закрыты. Скорее всего деформированы, замки заклинены. Снаружи не подобраться. Благо вспомнили о летчиках. Командира экипажа особо и не спрашивали. Его поставили перед выбором: или вас обоих аккуратно усаживают под самолетом пока наши рискуют, либо помогаете попасть в бомбоотсек и показываете, как все работает. К чести американца, от шока он отошел, человеком оказался разумным.
—
— Значит, я иду с вами.
— Иван Дмитриевич, позвольте мне, — с этими словами поручик Мизерницкий снял с плеча штурмовой карабин. — Простите, но мне приходилось работать с разоружением боеприпасов.
— Добро, Станислав Мстиславович. Ни пуха, ни пера.
— К черту! Помилуй меня, Господи, — поручик размашисто перекрестился.
После того как саперы ушли к самолету, Никифоров повернулся к ротному.
— Андрей Иванович, всех участников в рапорт. Пишите представление на кресты.
Спасибо истребителям, в борту «Митчелла» зияла огромная дырень. Первым в фюзеляж проник Адам Селиванов, за ним американец, Мизерницкий, последними двое рядовых с инструментами.
Тишина. Люди в укрытиях вслушивались, пытались угадать что там происходит. Никифоров так молча молился. Больше ничем помочь своим людям не мог. Только ждать и не мешать.
Время идет. Пять минут. Десять. Секунды тянутся как резиновые. Внутри все напряжено как струна. Хуже всего так сидеть и ждать. Ждать и надеяться, что люди все сделают как надо, ничего там не зацепится, никакой пиропатрон не сработает.
Сидевший в укрытии с офицерами молодой парень полез наружу, не утерпел юный организм.
— Сидеть! — Аристов, не сходя с места, протянул руку и резко сдернул человека за ногу.
— Простите, господин штабс-капитан, — солдат опустил взгляд в землю.
— Сиди и не дергайся без приказа. Еще раз такое увижу, из нарядов не вылезешь.
Наконец, раздался громкий голос Мизерницкого.
— Все! Разбирайте и утаскивайте!
Никифоров и Аристовым одновременно выскочили из окопа. Мизерницкий красовался на крыле самолета. Старший унтер Селиванов вытирал пот со лба стоя в люке машины. В руке у сапёра связка с детонаторами.
— Задание выполнено, ваше благородие, — Селиванов вытянулся перед заместителем комбата. — В бомбоотсеке четыре фугасных боеприпаса. Взрыватели выкрутили. Резьба целая. Внешних повреждений нет. При разминировании отличился рядовой сапер Пахомов.
— Молодец, Адам Макарович. Больше ничего опасного не заметили?
— Никак нет, — старый заслуженный унтер опустил обязательный ответ на похвалу офицера. — Бомбы на подвесках. Снять можно, только рычаг потянуть, только вытаскивать из самолета тяжело будет. Даже если обшивку снимем, кран не подгонишь, крылья мешают.
— Хорошо. Целиком эту дуру с места сдерните?
— Трактор нужен или танк. Грузовиками волоком можем не утащить.
— Господа, сами решайте кто к танкистам, — Никифоров повернулся к офицерам.
Затем капитан пожал руки унтеру и его людям.
— И ты молодец, Станислав Мстиславович. Американец пригодился?
— Помог, подсказал как в бомболюк из фюзеляжа пролезть. Не дурак, так сказать.
Взрывоопасный груз разминирован. Теперь залитые тротилом бомбы не опаснее чугунных болванок. Ротный полез в самолет с обыском, по его словам, с надеждой найти какие-либо бумаги или карты. В первую очередь штабс-капитана интересовала штурманская кабина. Сам штурман, увы, до сих пор там и пребывал. Убит еще в небе.