Письма живых
Шрифт:
Два штурмовика атаковали каждый свою цель. Хаотичный огонь из нескольких скорострелок с мостиков летчикам совершенно не мешал. Выход на боевой курс, атака, когда легкие бомбардировщики выходили из пикирования, бомбы уже рвали железо.
— Иду на повторный заход, — доклад на общей волне.
— Есть! Добиваю!
— На палубу возвращаетесь самостоятельно. Ждете остальную группу.
Что там творилось за хвостом, Кирилл уже не видел. За минуты с начала атаки основная группа уже пожрала целые мили расстояния. Только если повернуть
— Наблюдаю крейсер. Ведет огонь главным калибром, — звучит доклад Павла Комозина.
Вскоре с высоты открылся вид на морской бой. «Громобой» на полном ходу пенит волны, все три башни работают полными залпами, перед кораблем с большими недолетами встают фонтаны вражеских снарядов. Каких-либо повреждений на крейсере не видно. В ста кабельтовых к норду отползает покалеченный эсминец. Бедолага горит, идет со страшным креном на левый борт, за кормой расстилается радужный маслянистый след.
Еще два эскортных корабля пока держатся, но их часы сочтены. Подойти на дистанцию пуска торпед они уже не могут, а убежать не получается. Тяжелый крейсер вцепился в добычу окровавленными клыками башенных восьмидюймовок. Снаряды ложатся кучно. Кирилл заметил яркую вспышку на кормовой платформе второго американца, через минуту вокруг первого корабля выросли чудовищные белые цветы с огненными прожилками.
Помощь «Громобою» явно не требовалась. Самолеты устремились в погоню за разбегающимися транспортами. Вот тут во всей красе проявилась проблема оперативной связи между союзниками.
Звено поручика Никифорова вышло на большой сидящий по грузовую марку пароход. Американец упрямо шел Ньюфауленду. Немецкие крейсера далеко, у них и без того орудия раскалились, а торпеды расстреляны. Остается надежда на авиацию.
Наши «Бакланы» уже отстрелялись. Возвращаются на палубу. Связаться с немцами не получается. Поручик Никифоров вроде нашел волну, в динамиках характерная немецкая речь. Однако самого командира звена не слышат.
— Атакуем самостоятельно, — Кирилл тряхнул головой.
Азарт охотника. Древний идущий с палеолита, от далеких предков инстинкт. При виде спокойно убегающей жирной добычи кулаки сами сжимаются. Глаза застилает розовый туман.
Четверка «Сапсанов» заходит на сухогруз с кормы. Огромная надстройка растет в перекрестьях прицелов. Дистанция! Залп! Промахнуться по такой цели банально невозможно. Снаряды авиационных пушек огненной метлой сметают все живое с мостиков. Разлетаются на мелкие осколки стекла рубок. Тонкое железо надстроек прошивается насквозь.
Повторный заход. Русские даже не обращают внимание на два пулемета на прожекторной платформе и пушку на баке. Все как учили — огонь по рубкам и надстройкам. «Девятка» Кирилла проносится прямо рядом мачтой, длинная очередь по прячущимся за ограждением людям.
Судно вроде не собирается снижать ход. Русских провожают очереди пулеметов. Хлопает зенитка. Все мимо. Никифоров
Добить? Да, нечем. Если на армейские истребители подвешивают направляющие для реактивных снарядов, то у «Сапсанов» и этого нет. Не предназначен морской истребитель для штурмовки.
— Командир, сзади справа самолеты, — с тревогой в голосе предупреждает Николай Зеленов.
— Хорошо, — ручку на себя и прибавить газ.
Никифоров инстинктивно уводит звено на вертикаль.
— Отбой! Это наши! То есть немцы!
— Сам вижу. Передаем цель и идем дальше.
Русские самолеты сделали еще круг над сухогрузом, ведущий качнул крыльями, привлекая к себе внимание союзников. На этом все. Остальное зависит от везения команды транспорта и сообразительности союзников. Как оказалось, ветреная красавица Фортуна в этот день отдала свои сердце и улыбку сошедшим со страниц саг и былин героям Северной Европы.
Обратный путь к авианосцу прошел без приключений. Американская базовая авиация благополучно все проспала. А скорее всего на Ньюфауленде и Новой Шотландии не нашлось дальних истребителей и морских бомбардировщиков. Ни одна большая страна не способна прикрыть все свои границы военными базами и боеготовыми авиаполками. Штаты не исключение.
— Неопознанные воздушные цели. Курс чистый вест. Дистанция семьдесят миль, — ожил голос авиарубки.
— Принято. Мы подходим к палубе с норд-веста, — отозвался штабс-капитан Сафонов. — Имеем топливо на тридцать минут. Повторяю, запас тридцать минут.
— Отработайте перехват. Встретить цели. Действовать по обстановке. Поднимаю резервную эскадрилью.
— Господа, все слышали? Занимаем горизонт шесть тысяч.
Кирилл в кабине своего самолета молча кивнул и потянул рычаг на себя. Всегда выгодно занять место на самом верху. В отличие от театра, над морем места в партере самые дешевые, а риск что характерно самый высокий.
Вскоре справа от русской эскадрильи пристроилась четверка «сто девятых» с крестами на крыльях. Еще через пять минут прямо по курсу из облака вышли два больших самолета.
— Запрещаю атаку! — потребовали в эфире. — Это союзники. Просят сопроводить и прикрыть аварийную посадку. Как поняли?
— Палуба, принимаем и сопровождаем бомбардировщики.
Встречные машины растут на глазах. Большие черные самолеты, каждый размахом крыла как две ширины палубы «Выборга». У Кирилла невольно расширились глаза, когда он понял, что самолеты несут по шесть моторов.
Русские и немцы обошли бомбовозы и пристроились с боков и сверху. Небесным гигантам серьезно досталось. У одного два винта зафлюгерованы, медленно вращаются под встречным потоком воздуха, один мотор дымит. В крыльях рваные раны.