Пистолет с музыкой. Амнезия Творца
Шрифт:
– Но ведь не я живу под землей, Фонеблюм.
– Вот-вот. Очень вы любите рычать. Это пугает.
– Мне не нужно рычать, чтобы запугать Челесту Стенхант, – возразил я. Я хотел вернуть разговор ближе к делу, к уликам, если их можно так назвать. – Она панически напугалась, приняв меня за одного из ваших парней. Что вы имеете против нее?
– Вы неправильно понимаете наши взаимоотношения. Я познакомил Мейнарда Стенханта с его будущей женой. Можно сказать, их союз – моих рук дело. Челеста очень забывчива, но обязана мне многим, и, надеюсь, она еще вспомнит об этом.
– Творение
– Да, – мрачно согласился он. – Она такая. Нам все время приходилось приглядывать за ней.
– Пэнси Гринлиф – ее подружка?
Его брови почти завязались в узел.
– Нет, нет. Ничего такого. Просто друг семьи.
– Еще один друг, живущий только благодаря вашей любезности?
– Как вам будет угодно считать.
– Ну, малютке Пэнси ваша любезность не идет впрок. Я обнаружил ее в отключке после дозы запрещенного порошка. Чего-то под названием Вычиститель – для тех, кому недостаточно просто забывать. Если верить порошечнику, с которым я беседовал, Пэнси чистит свою голову изнутри словно тыкву на Хэллоуин.
– Ее брат совершил убийство. Я могу понять, почему она хочет.”
– Ага, – перебил я. – Кстати, кто снабдил ее этим зельем?
– Вы меня в чем-то обвиняете?
– Как вам угодно считать.
Он улыбнулся и отпил еще из своего стакана. Я использовал паузу, чтобы распрямить спину и перевести дыхание. Мне это было очень кстати. Я не привык к встречным расспросам. Вдобавок я ощущал себя неуютно в этом подземном доме. Я вспомнил о кенгуру и вонючем парне, ожидающих в ярко освещенной бетонной камере, и подумал, так ли легко будет выбраться из этой дыры, как я попал внутрь.
– Я не нюхаю порошок, – заявил Фонеблюм, сделав еще глоток. – Тем более не поставляю его. Мне не первый год известно про пристрастия Пэнси. Жаль, конечно, что она села на иглу, но я знаю, что не в силах остановить это. А вы нюхаете? Сам я никогда этого не понимал.
– У меня есть состав на случай необходимости. – Я выругал себя за то, что сказал это, будто оправдываясь.
– Отдел и изготовление порошков для меня почти одно и то же, – сказал он. – Порошок – это средство контроля над людскими массами. Он ограничивает их способность к сопротивлению, вы со мной не согласны? Вам кажется, что вы одиночка, борец за истину в мире лжи, и тем не менее сами покупаетесь на самую страшную ложь. Вы втягиваете ее носом и позволяете ей попадать в вашу кровь.
– Пошли вы знаете куда?
– Фу!
– Давайте поговорим о деле, – сказал я.
Инициатива в разговоре безнадежно от меня уплывала. Кроме того, Фонеблюм напомнил мне о том, что мне не помешало бы принять понюшку-другую, хотя я не видел для этого подходящей поверхности.
– Вы знакомы с Пэнси несколько лет. Кто отец ребенка?
– Не имею ни малейшего представления.
– Кто заплатил за дом? Это ведь дорогой район.
Он снова вздохнул.
– Вы заставляете меня касаться не самых приятных подробностей, мистер Меткалф. В свое время Пэнси Гринлиф работала на меня. Я помог ей приобрести недвижимость
– Два с половиной года назад. Как раз тогда Челеста вышла за Стенханта.
– Правда? Как занятно.
– Ага. Занятно. Челеста с Пэнси уже тогда были подругами?
– Я рекомендовал Пэнси на работу в офисе Мейнарда, – объяснил Фонеблюм. Это начинало смахивать на импровизацию, но его искусство рассказчика компенсировало логические погрешности. – Тогда это не получилось, однако женщины остались дружны.
– Несколько лет назад офис не принадлежал Мейнарду Стенханту, поправил я. – Он принадлежал доктору Тестаферу. Насколько я понял, вы помогли в этой передаче.
– Разумеется.
– Какое вам дело до их практики? Что вы с этого имели?
– Я пользуюсь услугами врачей, – ответил он.
Я ждал, что он продолжит, но он молчал.
Я допил стакан и поставил его на пол между нашими ногами.
– Вы говорили о детективе, который понял намек лучше, чем я.
– После того как вы отказали Мейнарду в услугах, он обратился ко мне, чтобы я нашел ему кого-то для слежки за Челестой. Я нанял другого специалиста, чтобы тот начал с того места, с которого ушли вы. Мейнард предоставил выбор мне: после неудачи с вами сам он не хотел видеться с новым детективом, так что я ему в этом помог.
– Как его зовут?
– У меня есть подозрение, что вы собираетесь побеспокоить его.
– Совершенно верно.
– Видите ли, он занимался делом совсем недолго. Его уволили за шесть дней до убийства.
– Отлично. Так как его зовут?
Толстяк хихикнул.
– Не вижу, с чего бы мне называть его вам.
– Очень просто. Я так и так узнаю. Или вы сами назовете его, или мне придется побеспокоить ваших протеже.
– Отлично. Знаете, мне даже нравится оставлять вас в убеждении, будто ваши угрозы меня трогают. Нет, вы мне решительно симпатичны. Его зовут Уолтер Серфейс. Но вы обнаружите, что ему ничего не известно.
– Мне все-таки любопытно. Кто следил за Челестой после Серфейса?
– После двух неудач я смог убедить Мейнарда в бесполезности слежки со стороны. Он попросил, чтобы за ней приглядывали мои люди, и я согласился. Вот и все.
– Кто-нибудь следил за ней в момент убийства?
Фонеблюм помрачнел. Я задел его за живое, хотя не знал как. Он надул щеки, потом спустил их, как сдутые шарики. Свободной рукой он теребил бороду, а брови так и порхали по лбу.
– Увы, нет, – мягко произнес он. – У нас нет записей ее выходов.
Может, убийство совершено все-таки Челестой? Может, Фонеблюм пытается прикрыть ее? Версия не внушала доверия, но другой у меня не было.
– Что делал Стенхант в “Бэйвью”? – спросил я.
– Хотелось бы мне знать.
– Вас еще не допрашивал Отдел? Вы ведь в этом деле по уши.
– Отдел меня не допрашивал, – невозмутимо ответил он, и мне показалось, что он говорит правду. – Так или иначе, мои руки чисты. Думаю, это понятно даже вам.
– Непохоже, чтобы вы боялись Отдела – и все же тогда в разговоре вы подпрыгнули при упоминании Моргенлендера. Чем он отличается?