Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

Литэм Джонатан

Я не удержался от улыбки.

– Эта ручка спасла мне жизнь.

Он принял это за желание поторговаться.

– О’кей, – сказал он. – Сотню.

– Она не продается.

Он посмотрел на меня со странным выражением в глазах.

– Я же оказываю вам услугу, чудак. Ваши деньги вряд ли на что годны.

В этом была своя логика.

– Сто пятьдесят, – сказал я.

Он покачался немного в кресле, потом с улыбкой достал бумажник.

– Учтите, я ведь мог просто взять ее.

– Нет, не могли, – заявил я немного

обиженно. – Если бы могли, взяли бы.

Он расстегнул бумажник, и в кабинете послышалась музыка: фанфары, которые не смолкали, пока он не отдал мне деньги и не убрал бумажник в карман. От этого у меня по спине побежали мурашки. Я надеялся только, что играл бумажник, а не деньги.

Он выдвинул другой ящик и достал оттуда маленький конверт, заклеенный скотчем, и новую карточку с моим именем.

– Семьдесят пять единиц, – сообщил он. – Желаю удачи.

Он снова осветился своей идиотской улыбкой. Похоже, интервью перед выходом подошло к концу. Я сорвал скотч: конверт оказался полным стандартного порошка. Трогательная заботливость.

Я рассовал все по карманам. Мне здорово хотелось вытереть эту чертову ухмылку с его физиономии, но я сдержался. Я подтолкнул ручку к нему; он прикинул траекторию и поймал ее прежде, чем она пролетела над его головой. Но не раньше.

– Пока, – сказал я.

Я пересек пустой вестибюль и вышел на солнце. Я еще не решил, что буду делать дальше, но мои ноги сами на всякий случай старались унести меня подальше от Отдела, на что у них имелись основания.

Свернув за угол, я почувствовал, как кто-то, идущий за мною, тянет меня за рукав. Это оказался Серфейс. Шимпанзе казался маленьким и сгорбленным, но в конце концов шесть лет прошло, к тому же я видел его только раз, да и то – в постели. На нем был костюм грязно-серого цвета и красный галстук с вышитыми маленькими пони. Ботинки были бы даже симпатичными, не покрывай их паутина царапин.

Он посмотрел на меня, и кожа у него на лице покрылась сетью морщин. Выражение его было неожиданно мягким.

– Я нашел в газете сообщение о том, что тебя выпускают, – объяснил он. – Я подумал: тебе не помешает, если кто-то угостит тебя выпивкой.

Я был тронут. Не уверен, что мне хотелось, чтобы меня жалел кто-то с внешностью Серфейса, и все же я был тронут.

– Идет, – откликнулся я – Веди.

Старый шимпанзе повернулся и двинулся по тротуару. Я пошел следом. Я не знал точно, который час, но солнце стояло высоко, и я подумал, что Серфейс, должно быть, встал рано специально, чтобы поймать меня. Интересно, подумал ли он при этом, что мне нужно больше, чем просто выпивка, чтобы очутиться в своей тарелке?

Мы зашли за угол здания и оказались на большой стоянке. Если не считать инквизиторов, подъезжавших и отъезжавших на своих черных машинах, на ней стояло только два-три человека. Когда я пытался встретиться с ними глазами, те поспешно смотрели на часы, на небо или на асфальт. Все в порядке, моя привычная паранойя

действует как положено; я почувствовал, что время, проведенное в морозильнике, оставило несмываемое клеймо на моей ауре и будет узнаваться всеми до тех пор, пока я не научусь скрывать это. Я рассмеялся. Все, что мне было нужно, – это выпивка и понюшка.

Я хлопнул Серфейса по плечу.

– Куда мне идти за лицензией?

Он покосился на меня и подмигнул. Я не думал, что его лицо может сморщиться еще сильнее, но оно смогло. Его лицо практически растворилось в морщинах.

– Попридержи вопросы, – буркнул он сквозь зубы.

Глава 2

Мы уселись в его машину, и он отвез меня к себе домой и налил мне стакан у себя на кухне. Жилье было еще более убогим, чем то, в котором я навещал его шесть лет назад, когда его ранили. Кроме того, я не видел никаких следов его подружки, и, возможно, одно являлось следствием другого, хотя, что именно было причиной, а что – следствием, я не знал. Тот мир, что он построил вокруг себя, исчез. Когда-то он был классным частным инквизитором. Теперь он стал просто старой обезьяной.

Некоторое время мы молчали. Это устраивало нас обоих. Бутылка, которую он выставил на стол, была полна только наполовину, и мы не особенно торопились расправляться с ней. Виски на пустой желудок ударил мне в голову, и это мне нравилось. Мне не особенно хотелось проверять, какую закуску он выставит.

Я решил попробовать, что за порошок они мне там насыпали. Это казалось еще одним барьером между мной и этим новым миром. Я боялся, что, когда начну задавать вопросы, ответы на них мне не понравятся. Я надеялся, что зелье поможет мне забыть про вопросы.

Я высыпал на стол весь конверт. Порошка оказалось слишком мало, чтобы делить его на порции. Его едва хватало на один этот раз, какими бы ни были ингредиенты. Я покрошил его ногтем и свернул конверт трубочкой.

– На твоем месте я не делал бы этого, – заметил Серфейс.

– Мне не до лекций, – отозвался я.

Он оскалил свои желтые зубы и отодвинул стакан.

– Не торопись, Меткалф. Я пытаюсь объяснить тебе, что тебе это не нужно.

– Не нужно, – кивнул я. – Необходимо.

– Это даст тебе то, что ты ищешь и еще кое-что, – сказал он.

Он облизнул губы и говорил медленно и внятно; второй случай за последний час, когда со мной обращаются как с ребенком. Мне это не понравилось.

– У тебя еще нет воспоминаний, чтобы стирать их.

– Мне хватает еще с того раза, – ответил я. – Не веришь – могу поделиться.

– Это зелье совсем другое, – его голос сделался тихим, но настойчивым. – Сделай мне одолжение, не нюхай его.

Я вздохнул, развернул конверт и, используя его в качестве совочка, сгреб порошок в маленькую кучку на краю стола. Хорошее настроение куда-то исчезло, даже виски, казалось, прокисло в желудке.