Пламя и Пыль
Шрифт:
Ясмин напряглась и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.
– Ты тоже Сенсат, не так ли, Гару?
– Могу со всей ответственностью заявить, что принадлежу к Обществу Чувств. Тебя что-то в этом смущает?
– Нет-нет, - ответила она обреченно.
– Бритлин, разве ты не должен обменяться с ним тайным рукопожатием или типа того?
– Рукопожатием?
– фыркнул я.
– Официальное приветствие Сенсатов намного более осязательно, чем обычное рукопожатие.
– Воистину, - подтвердил
– Оно требует сто и двадцать семь тщательно подготовленных реквизитов, занимает полтора дня и может быть выполнено лишь при содействии опытного хирурга.
– Я проделывал его дважды, - сказал я Ясмин.
– Помнишь тот шрам, который я показывал тебе ночью? Это все поганая утка - влезла совершенно не вовремя.
– У тебя тоже?
– удивился Гару с чем-то похожим на симпатию в голосе.
– С некоторых пор я считаю своим долгом таранить лодкой всех уток, что попадаются у меня на пути. Конечно, все мы, марренолоты, любим таранить уток - это наша маленькая традиция; но для меня она имеет свое значение.
– Да? Тогда сбей как-нибудь одну за меня, - попросил я.
Если и существует на свете дружба между человеком и созданием зла, то что-то такое начало зарождаться между мной и Гару. * * *
Мы заключили простую сделку: я расписываю Гару лодку, а он увозит нас из деревни, прежде чем умбралы получат шанс нас убить. Стикс течет через все Нижние Планы и предлагает доступ ко всем мыслимым видам ада, но притом его путь лежит мимо большого числа порталов, и Гару обещал доставить нас к таким, что ведут в относительно безопасное место. Увы, прямого пути в Сигил Гару не знал, но мог показать порталы в так называемые привратные города - аванпосты и перевалочные пункты на границе Нижних Планов и нейтральных Внешних Земель. Из рассказов отца я знал, что привратные города Нижних Планов - места недобрые, которые живут по своим законам под сенью зла соседних земель... но поскольку они еще как-то держатся нейтралитета, в любом из них будет безопасней, чем там, где мы сейчас находились. Оказавшись в привратном городе, мы сможем связаться с местными отделениями наших фракций и получить помощь. После чего о дальнейшем можно будет не волноваться.
Я взял кисть и стал набрасывать скорбные лица, которые мне предстояло скопировать. Их было шестнадцать - работа на день; к тому времени, когда умбралы уберутся в свои хижины на ночь, я уже закончу. Гару заверил, что сможет бесшумно вывезти нас из города, пока демоны будут спать.
– Можем ли мы доверять ему?
– шепотом спросила Ясмин, когда я начал писать лицо убитого горем высшего эльфа.
– В том-то и весь вопрос, правда?
– проворчал я.
– Ему нет смысла нас предавать, и, похоже, что мы нашли с ним общий язык; но он все же может решить поразвлечься, вляпав всех нас в какое-нибудь дерьмо. Хотя, учитывая, что Гару тоже Сенсат... я думаю, моя работа его впечатлит.
– Может тебе стоит оставить одно лицо незаконченным до тех пор, пока он не доставит нас в безопасное место?
– А что, неплохая идея, - согласился я.
– Это вынудит его выполнить свою часть сделки.
Ясмин посмотрела, как я сделал пару мазков кистью, и вдруг спросила:
– А в какой город нам лучше всего отправиться?
– Не знаю. Ты бывала в привратных городах?
– Нет.
– Она пожала плечами.
– Разве что там бывал кто-то из остальных.
–
– предложил я.
– Со мной ничего не случится.
Какое-то время она смотрела на меня, прикидывая, не опасно ли оставлять меня одного.
– Ну, хорошо, - промолвила она, наконец.
– Я все равно не собиралась смотреть на твою работу. Слишком гнетущее зрелище.
– Это потому что лица настолько печальны? Или потому что это всего лишь работа шабашника?
Она не ответила. Я посмотрел, как она уходит.
* * *
Время шло. Гару наблюдал за мной до тех пор, пока я не закончил эльфа, а после ушел в деревню. Я счел это знаком доверия; он признал, что у меня достаточно мастерства для выполнения его заказа, и теперь я мог работать один, без надзора. Умбралы оставлять меня не спешили - я чувствовал, как они наблюдают за мной из темных уголков под деревьями, и слышал свистящий шепот из незнакомых слов - однако со временем они тоже пропали, исчезнув по каким-то непонятным делам.
Я остался наедине со скорбными лицами.
Тот, кто рисовал оригиналы, проделал хорошую работу. Техника была довольно простой, но все страдания отражались очень достоверно. Я сразу понял, что лица писались с натуры, но не хотел об этом задумываться. Шестнадцать несчастных, согнанных вместе, чтобы позировать неизвестному мастеру... невыносимо было даже думать об этом.
Но я не мог совсем не думать о своей работе. Прежний художник Гару использовал старый трюк с глазами, устремив их взгляд за плоскость портрета так, что казалось, будто они смотрят на меня, где бы я ни находился; было нелегко выносить их прискорбный, испытующий взгляд такое долгое время. Печальные, безумные глаза. Все смотрят и смотрят.
Среди этих лиц было одно человеческое: светловолосый, бородатый мужчина, совсем не похожий на моего темноволосого, всегда гладко выбритого отца... Но чем дольше смотрело на меня это лицо, тем больше мне казалось, что это Найлз Кэвендиш - не погибший, не пропавший на долгие пятнадцать лет, а живущий в огромной печали где-то здесь, на Нижних Планах. Снова и снова я ловил себя на том, что смотрю на это лицо вместо того, чтобы заниматься делом. Это был не мой отец, даже близко, и он не мог стать таким с тех пор, как я видел его в последний раз. И все же, работая над другими лицами, я то и дело ловил его взгляд краем глаза и вздыхал. Мой отец. Папа.
– Магия, - пробормотал я.
– Проклятая магия.
– Она могла быть в этом самом рисунке, в лодке и даже в воздухе. Планы берут тебя за душу и играют ей, пытаясь заставить плясать под свою дудку. Карцери хочет сковать меня при помощи зреющего отчаяния, и почему бы для этого не использовать видения Найлза Кэвендиша? Человек на рисунке был не похож на отца... не похож, как и я сам.
Да, это так. Я не такой как отец. Он был героем. А я могу лишь подражать и срисовывать; обычный шабашник, как сказала Ясмин. Давно ли она стала так ко мне относиться? Ей известно, что я сын Найлза Кэвендиша, мы говорили об этом той ночью после... после того, как закончили игнорировать обязанности часовых. Наверное, отец и был той причиной, по которой она обратила на меня внимание. Наверное, она думала, что я такой же как он, герой-спаситель с мечом; но теперь, когда ей открылась вся правда, как мне вынести саму мысль о нем... Уйдет ли она, разочаровавшись во мне, в поисках настоящего мужчины, настоящей жизни и по-настоящему эмоциональных полотен?..