Пламя на воде
Шрифт:
Шторм фыркнул в ответ.
– Когда все это кончится, уедем обратно в Таос.
– Сказал Барс.
– Там, по крайней мере, жарко.
Тем не менее он принялся откапываться из сугроба и поднимать на ноги недовольно мотавшего головой коня.
До полудня Барсу несколько раз приходилось определять направление при помощи магии. Шторм шел тяжелым неуклюжим галопом, глубоко проваливаясь в снег. В середине дня немного развиднелось, ветер поутих и уже не сбивал дыхание. А к вечеру потеплело, и ночью на небе опять появились звезды.
На следующий день Барс проехал мимо прилепившегося к склону невысокой горы селения. Над глинобитными
На десятый день пути местность стала еще тяжелее, бесчисленные подъемы и спуски - круче, а Барс понял, что должен дать себе несколько часов нормального сна. В этот раз он сдался раньше, чем конь. Впрочем, Шторм был только рад долгожданному отдыху. Оба с наслаждением проспали ночь и тронулись в путь перед рассветом.
Вскоре Барсу начали встречаться биваки беженцев.
Грубо связанные шалаши, крытые где шкурами, где соломой, а где и вовсе ничем, представляли собой весьма приблизительные подобия жилища. Горели костры. Суетившиеся возле огня люди выглядели по-разному: кто-то испуганным и потерянным, кто-то уже более-менее освоился на новом месте и деловито налаживал быт. Барса удивило, что так много людей спаслось от прорыва. Впрочем, горцы всегда были людьми суеверными, что в данном случае было скорее плюсом, поскольку помогло им быстрее отреагировать на ситуацию. Некоторые группки шалашей были окружены частоколом или ``ежами'' из остро заточенных кольев: может быть, от волков, а может быть, и не только. Целый бивачный городок расположился в распадке между двумя горными склонами и протянулся чуть не на милю в длину; здесь были даже небольшие стада животных и загоны для них. Поджарые рыжие коровы и лохматые овцы провожали всадника флегматичными взглядами.
Барс так и не понял, откуда взялась та злополучная телка, что вылетела прямо под копыта Шторму. Вероятно, она уже гуляла вне загона, выбравшись из наспех сделанной загородки, когда стук копыт идущего в хорошем темпе жеребца заставил ее заполошно рвануться, скакнув не в ту сторону, и оказаться посреди дороги между двумя линиями забора. Шторм даже не изменил аллюра. Одного молниеносного движения шипастым копытом - на излете, прежде чем Барс успел натянуть узду - хватило, чтобы телка повалилась на истоптанный снег с распоротым брюхом, напоследок пронзительно взревев. Перелетев через тушу одним длинным скачком, жеребец глубоко врылся копытами в землю, послушно останавливаясь.
Еще не отзвучал в воздухе крик телки, как раздался другой, не менее громкий вопль - от ближайшего шалаша. Голосила укутанная во множество слоев невообразимого тряпья тетка; четверо ребятишек - мал мала меньше - испуганно присели за частоколом, посверкивая на Барса округлившимися глазенками.
– Чтоб тебя волки драли, - в сердцах
– Что теперь делать прикажешь?
Жеребец оскорбленно вздернул голову.
В Замке Барс из-за поспешности не пополнил свой запас наличности, а покупая давеча зерно, не жадничал, и теперь в его кошельке болталась только медь да еще несколько мелких серебряных монеток - явно недостаточно, чтобы заплатить за телку. Тем не менее он высыпал деньги в пригоршню и слегка тронул коня коленями.
– Не подходи-и!
– Дико завизжала тетка, стоило жеребцу сделать пару шагов по направлению к шалашу. Барс остановил Шторма.
– Это вышло случайно.
– Сказал он примирительно.
– Я заплачу.
– И чем это ты платить собрался?
– Раздался низкий голос. В проходе между рядами загородок появился крупный мужик в овчинной накидке и круглой островерхой шапке; в руках он держал топор. За его плечами будто нарочно выстроились по росту еще трое детинушек помоложе, с кольями наперевес.
– Денег у меня сейчас немного, - признался Барс.
– Но все, что есть, ваше. Позже привезу еще.
– Позже мои дети с голоду сдохнут твоей милостью, - хмуро сообщил мужик.
– Я очень спешу. Что вы хотите?
– Куда это ты так спешишь, бла-агородный господин?
– Протяжно, с издевкой выговорили сзади. Барс обернулся: с другой стороны прохода подходила еще группа мужчин с кольями.
Барс нахмурился.
– Мужики, - сказал он серьезно и спокойно.
– Я действительно очень спешу. Вот деньги - все, что есть. Возьмите и отойдите с дороги.
– А то что?
– Задиристо выкрикнул молодой парень из-за плеча хозяина телки.
– Куда спешишь-то?
– Снова спросили сзади.
– А ты нам свою конягу взамен оставь!
– Предложил кто-то.
Толпа стремительно росла: со всего лагеря собирались, сбегались люди, заходили даже со стороны загонов, расталкивая коров и овец. Большинство были с кольями, некоторые - с топорами или секачами. Момент, когда можно было просто удрать, был безнадежно упущен, и Барс выругал себя последними словами.
Потом вздохнул. Бросил на землю пригоршню мелочи.
И зажег в воздухе над собой яркий шарик голубого огня - безвредный, дающий только свет.
– Я спешу на прорыв.
– Выговорил он, раздельно роняя слова.
– Драться с нечистью, от которой вы бежали. Я Рыцарь Пламени. Отступите с дороги, и никто здесь не постарадает.
Это вызвало реакцию, но совсем не ту, на которую расчитывал Барс. Позже он спрашивал себя - что заставило его ожидать от этих людей толики здравомыслия? Тот факт, что они совсем недавно пережили нашествие нечисти? Или приятное впечатление, оставшееся от слов Кальвина? Или прав был Бранигал, и он действительно размяк и стал ожидать от людей невесть чего - хотя бы от тех, за которых ты вот сейчас идешь драться и, может быть, отдавать жизнь - свою и товарищей?
Пес с ней, не надо ему их любви. Пусть бы хотя бы не мешали.
В толпе глухо заворчали. Кто-то выкрикнул:
– Он из этих, из Черных!
– Черный Рыцарь!
– Подхватил другой.
И побежал кругом, разрастаясь, ширясь, как снежный ком, отчетливый шепоток:
– Нечисть!
– Нечистая сила!
– С дороги!
– Рявкнул Барс, трогая коня.
Толпа ощетинилась кольями.
Уже потянув из ножен черный меч, Барс подумал - а где же, к псам, их страх? Пусть не здравый смысл, страх-то где?