Пламя над бездной (другой перевод)

Виндж Вернор Стефан

Гнездо без труда ввергло в смятение армию Древорезчицы. Оно спокойно выждало, пока солдаты окажутся в самой «громкой» его близости. Затем рубежные волки синхронизированно мимикрировали под звуковых «призраков», одурачив стаи, которые принялись без толку палить в сторону, противоположную гнезду. А когда нападение действительно началось, гнездо облучило Когтей звуковой волной мыслепомех. Атака оказалась куда мощнее, чем на участках «звуковой вони», какие солдатам уже встречались в этом лесу. «Вонючки» мешали Когтям болезненно громким, даже пугающим шумом, но он не шел ни в какое сравнение с умопомрачительным хаосом атаки из волчьего гнезда.

От засады пострадало более сотни стай. Некоторые, в основном стаи с малышами, сбились в кучу. Другие, как Щепетильник, «брызнули врассыпную». Долгие часы после атаки фрагменты

возвращались и реинтегрировались. Таких Когтей здорово перетрясло, но они хотя бы остались невредимыми. Солдаты, которых атака не задела, прочесали окрестные склоны вдоль и поперек в поисках раненых элементов своих товарищей. Кое-где долина достигала в глубину двадцати метров. Упав с обрыва, элементы разбивались о камни, если им на пути не подворачивалась растительность. В конце концов обнаружили пятерых мертвых элементов и подобрали двадцать серьезно раненных. Потеряли два фургона. Тележки разломались, а керхоги пострадали так тяжело, что на их выживание рассчитывать не приходилось. Великое счастье, что залп не спровоцировал лесной пожар.

Трижды солнце описало на небосклоне размашистую перекошенную арку. В глубине леса, у реки, армия Древорезчицы зализывала раны в лагере. Проныра выставил на северной стене долины дозорных с сигнальными зеркалами. Место самое безопасное, какое только можно найти так далеко к северу. И несомненно, из самых прекрасных. Роскошного вида, как из высокогорного леса, нет, но рядом звенит река, да так громко, что заглушает собой вздохи суховея. У корней низинных деревьев цветы не росли, и все равно растения отличались от известных Йоханне. Подлеска не было, лишь мягкий синий «мох», который, по утверждениям Странника, тоже являлся частью деревьев. Подобно парковому газону, он устилал все вплоть до самой реки.

В последний день отдыха королева созвала всестайное собрание – не присутствовали только разведчики и часовые. Йоханна не видела столько Когтей в одном месте со дня убийства ее семьи. Но эти не сражались. Насколько хватало глаз, на синем мшистом ковре сидели стаи, каждая не менее чем в восьми метрах от соседа. На какое-то абсурдное мгновение девочке представился Парк Первопоселенцев, что в Овербю [15] . Семейные пикники на травке, у каждой традиционное покрывало и коробочки для еды. Но «семьи» были индивидуальными стаями, и это не банкет, но военное построение. Ряды стай загибались арками, и все сидели мордами к королеве. Странник Викврэкшрам расположился в десяти метрах позади, в тенечке; никакой официальной роли консорт королевы не исполнял. Слева от Древорезчицы лежали выжившие в нападении элементы, все в бинтах да шинах. В некотором смысле видимый глазом урон был не самым жутким. Попадались те, кого Странник называл «ходячими ранеными». Синглеты, двойки, триплеты – все, что осталось от некогда слитных стай. Кое-кто пытался принять позу почтительного внимания, но остальные лишь стонали, время от времени заглушая своим бормотанием речь королевы. Они все были похожи на Грамотея Джакерамафана, только живые. Кое-где обломки стай уже сливались, пробуя уложиться в новых индивидов. Иногда это даже срабатывало, как в случае Странника Викврэкшрама. Но большинству предстояла еще долгая дорога к душевной реинтеграции.

15

Overby – здесь: «первая база» (норв.), букв.: «старый поселок».

Йоханна сидела рядом со Щепетильником в первом ряду, перед королевским помостом. Командующий артиллерией стоял навытяжку на стайный лад: ляжки на земле, грудь высоко, почти все головы смотрят вперед. Щеп отделался легким испугом. Белоголового подпалило в паре мест, а один элемент растянул плечо, падая с тропы. Пушкарные эполеты Щепетильник носил с прежним гонором, однако в позе его чувствовалась тревога – а может, это у них такая военная стойка в готовности получить медаль за подвиг.

Королева облачилась в особые куртки. Каждая голова смотрела в особый сектор аудитории. Йоханна все еще не понимала межстайного языка, а заговорить на нем, наверное, никогда не сумеет без механических помощников. Но звуки в основном попадали в ее диапазон слышимости: «низкие» частоты

девочка разбирала куда лучше высоких. Даже без мнемоаффекторов и грамматических генераторов она уже кое-чему выучилась. Уловить эмоциональную окраску было легко; например, раскатистое арк арк арк служило стайным аналогом аплодисментов. Что до отдельных слов, то они больше напоминали аккорды, одиночные ноты, каждая со своим значением. Теперь, слушая очень внимательно (и без Странника рядом, который бы ей переводил в синхрон), девочка даже понимала некоторые из них.

К примеру, сейчас Древорезчица хвалит соратников. Одобрительное арк арк арк донеслось со всех сторон. Будто группа морских львов. Королева сунула морду в стоявший перед нею кубок и вытащила какую-то резную штучку, зажав ее в зубах. Произнесла стайное имя, многоаккордный тумптититум. Прослушав его достаточно долго, Йоханна смогла бы это имя уже повторить, как «Джакерамафан», или даже уловить часть смысла, как в «Викврэкшрам».

Из переднего ряда вылез и затрусил в сторону королевы синглет. Остановился он почти нос к носу с ближайшим элементом Древорезчицы. Та что-то сказала насчет его отваги и двумя элементами прицепила деревянную фенечку – брошь? – ему на куртку. Синглет сноровисто развернулся и побежал обратно в стаю.

Древорезчица выудила из кубка следующую награду и вызвала другую стаю. Йоханна склонилась к Щепетильнику.

– Что происходит? – удивленно спросила она. – Почему медали получают только синглеты? – «И как им удается подойти так близко к другой стае?»

Щепетильник держался куда скованней большинства стай и почти игнорировал ее. Теперь голова одного элемента повернулась к ней.

– Ш-ш-ш!

Он начал было отворачиваться, но девочка схватила его за одну из курток.

– Глупышка, – наконец отозвался он. – Награда для целой стаи. Один элемент выходит ее получить. Если выйдет больше – сдуреют.

Ага. Одна за другой три стаи «выдвинули» элемента принять награду. Некоторые шли четко, как солдаты-люди в исторических анимациях. Другие начинали движение бойко, но затем сбивались с шага и робели, приближаясь к Древорезчице.

Наконец Йоханна не выдержала:

– Щ-щепетильник, а когда нам медали дадут?

На этот раз он даже не обернулся, всеми мордами глядя на королеву.

– В последнюю очередь, конечно. Мы с тобой выжгли гнездо и спасли саму Древорезчицу.

Он весь дрожал от напряжения. И был безумно испуган. Внезапно Йоханна догадалась почему. Видимо, Древорезчице нетрудно сохранять рассудок в присутствии только одного элемента другой стаи. Но работает ли это в обратную сторону? Отослать одного своего элемента в другую стаю означало частично лишиться разума и положиться на милость этой стаи. Если так посмотреть… что ж, Йоханне вспомнились исторические романы, которые она любила проигрывать. На Нюйоре, в Темные века, дамы, удостоенные аудиенции у королевы, по обычаю отдавали ей меч и преклоняли колено. Так они изъявляли верность. Здесь то же самое, но, взглянув на Щепетильника, Йоханна поняла, что церемония хотя и чисто формальная, однако устрашающая.

Еще три медали обрели владельцев, а затем Древорезчица пробулькала аккорды, слагавшие имя Щепетильника. Командующий артиллерией стоял прямой, как палка, издавая тонкий жалобный свист.

– Йоханна Ольсндот, – проговорила Древорезчица и добавила на своем языке: выйдите, мол, вперед.

Йоханна встала. Щепетильник и элементом не повел.

Королева засмеялась человеческим смехом. Она держала две полированные броши.

– Йоханна, я тебе потом на самношке все объясню. Просто выйди вперед с одним из элементов Щепетильника. Щепетильник?

Неожиданно они очутились в центре внимания, под тысячами взглядов. Порыкивание и фоновая болтовня прекратились. Йоханна себя так неуютно не чувствовала с тех пор, как играла первую колонистку в школьной пьесе «Высадка». Наклонясь так низко, что могла бы коснуться головой одного из элементов Щепетильника, она позвала:

– Пойдем, парень. Мы с тобой великие герои.

Тот вылупился на нее:

– Не могу. – Почти неслышно. Щегольские эполеты и задор удальца не могли скрыть истинных чувств. Щепетильник был напуган до смерти. И не сцены он боялся. – Я не могу себя снова разрывать так скоро. Я не могу.