Пламя над бездной (другой перевод)

Виндж Вернор Стефан

В Сети встречались самодовольные комментаторы, утверждавшие, будто Погибель, при ее масштабе, не может нести зло, а является лишь трагической катастрофой. Концепция зла, доказывали они, применима лишь в меньших масштабах, на уровне вреда, который причиняют друг другу разумные существа. До Гармоничного Покоя их аргументация казалась просто фривольным словоблудием. Теперь Равна понимала, что доводы эти ошибочны и откровенно опасны. Погибель создала наездников, чудесную миролюбивую расу. На миллиарде планет они не совершили ничего дурного. И тем не менее этих друзей потенциально можно было превратить в чудовищ, поработив их разум. При мысли о Синепанцире и Зеленожке Равну захлестывал страх. Она понимала,

что те отравлены, заражены, пускай сами по себе и отличные ребята. То была искра зла трансцендентных масштабов.

Она сама втянула Синепанциря с Зеленожкой в эту миссию; они не напрашивались. Они были ей друзьями и союзниками, и она не позволит причинить им вред только потому, что они могут измениться.

Наверное, она слишком начиталась свежих новостей. Наверное, устала в очередной раз взвешивать одни и те же вероятности. Равна медленно выпрямилась, перечитала последние сообщения. Итак, она верила, что Фам прав насчет исходящей от наездников угрозы. Она знала, что эти двое – потенциальные враги. Она отшвырнула это знание, желая спасти их расу и их самих. Возможно, она ошиблась, но придется извлекать преимущества из того, что есть. «Если ты рискнула их пощадить, потому что считаешь их союзниками, ну так веди себя с ними соответственно. Воспринимай их как друзей. Мы тут все пешки на доске».

Равна осторожно оттолкнулась и полетела к двери каюты.

Каюта наездников располагалась сразу за рубкой управления. После катастрофы на Покойся с Миром эти двое не покидали ее. Спускаясь по проходу к их двери, Равна почти ожидала, что из тени появится какой-нибудь робот, которого Фам сварганил из подручных материалов. Она понимала, что он делает все, чтобы «защитить себя». Но ничего такого не произошло. «Как отнесется он к моему посещению наездников?»

Она представилась. Спустя миг появился Синепанцирь. Тележка его была без косметики, в каюте позади царил бедлам. Он приветствовал ее короткими взмахами ветвей:

– Миледи?

– Синепанцирь. – Она дружески кивнула ему. Половину времени она себя проклинала за то, что доверяет наездникам, другую половину – терзалась, что оставила их в одиночестве. – Как там Зеленожка?

Неожиданно ветви Синепанциря сложились вместе в эквиваленте улыбки.

– А, вы догадались? Она первый день на новой тележке… Я вам покажу, если хотите.

Он проложил им путь среди оборудования, установленного в каюте. Оно напоминало корабельную аппаратуру, которой пользовался Фам, сооружая себе бронескаф. Если Фам это увидит, наверняка потеряет остатки самообладания.

– Я над нею трудился каждую минуту с тех пор… как Фам запер нас.

Зеленожка находилась в соседней каюте. Ствол и ветви ее торчали из серебристого горшка. Колес у горшка не было, как и других элементов традиционной тележки. Синепанцирь проехал по потолку и протянул ветвь вниз, к своей подруге. Прошелестел ей что-то. Спустя миг пришел ответ.

– Эта псевдотележка очень ограниченна, двигаться не способна, резервных источников питания не имеет. Я скопировал ее с меньших тележек: простая модель, разработанная дирокимами. Она ни для чего не пригодна, кроме как сидеть и смотреть в одну сторону. Зато снабжена кратковременной памятью и модулем фокусировки внимания… Мы снова вместе. – Он суетился вокруг Зеленожки, касаясь ее веток своими и указывая на построенный для подруги гаджет. – Сама Зеленожка не очень пострадала. Иногда я думаю… что бы там ни говорил Фам, в последний момент, наверное, он просто не смог ее убить. – Речь наездника стала нервной, словно он боялся возражений Равны. – Первые дни я очень переживал, но хирург справился отлично. Он ее долго выдерживал в сильном прибое, позволяя медленно мыслить. Когда я приделал ей эту псевдотележку, Зеленожка

стала… вроде как зарядку делать. Тренировать память. Повторять то, что хирург ей говорил. Псевдотележка обеспечивает ей доступ в новую память почти на пятьсот секунд. Этого достаточно, чтобы естественный ум передал мысль в долговременную память.

Равна подлетела ближе. На ветвях Зеленожки появились одеревеневшие участки – наверное, рубцы. Зрительные поверхности следили за Равной. Наездница знала, что девушка здесь, и вид у нее был дружелюбный.

– Может ли она говорить на трисквелине, Синепанцирь? Ты подключил вокодер?

– Что? – Он пожужжал. Забывается или нервничает? Равна не могла понять. – Да-да. Минуточку… Раньше не было нужды. Никто не хотел с нами разговаривать.

Он повозился с импровизированной тележкой.

– Привет, Равна, – пришел ответ спустя миг. – Я… узнаю тебя.

Ветви шелестели в такт словам.

– Я тоже тебя узнаю. Мы… я рада, что ты снова с нами.

Голос из вокодера был какой-то странный, тоскливый, что ли.

– Да. Мне трудно объяснить. Я хочу с вами поговорить, но я не уверена… я, случайно, не ерунду несу?

Синепанцирь вытянул длинное щупальце так, чтобы Зеленожка не увидела. Скажи, что нет.

– Нет, Зеленожка. Я тебя отлично понимаю. – И Равна мысленно пообещала себе никогда больше не злиться на Зеленожку за ее забывчивость.

– Хорошо. – Ее ветви выпрямились, и она замолчала.

– Вот видите? – сказал из вокодера Синепанцирь. – Я весело смеюсь. Даже сейчас Зеленожка переписывает этот разговор в долговременную память. Пока что процесс идет медленно, однако я совершенствую псевдотележку. И я уверен, что замедление связано прежде всего с эмоциональным шоком. – Он и дальше гладил Зеленожку по ветвям, но наездница больше ничего не произнесла. Равна задумалась, насколько показным был оптимизм Синепанциря.

Позади наездников были дисплейные окошки, настроенные на их органы чувств.

– Вы следите за новостями? – спросила Равна.

– Да, конечно.

– Я… я себя такой беспомощной чувствую.

«И такой идиоткой, что тебе это говорю».

Но Синепанцирь не обиделся. Казалось, смена темы его обрадовала: он предпочел более абстрактные поводы для уныния.

– О да. Мы прославились. Три флотилии гонятся за нами, миледи. Ха-ха.

– Непохоже, чтобы они особенно быстро нас догоняли.

Синепанцирь тряхнул ветками, как человек – плечами.

– Сир Фам проявляет себя вполне компетентным капитаном. Боюсь, однако, что по мере спуска ситуация осложнится. Вершинная автоматика корабля станет глючить. Все большее значение начнет обретать то, что вы называете «ручным управлением». «Внеполосный-II» построен для моей расы, миледи. Что бы сир Фам о нас ни думал, у Дна лучше нас с ним никто не управится. И другие нас постепенно догонят, по крайней мере те, кто хорошо разбирается в устройстве своих кораблей.

Об этом она не подумала, да и в Сети бы наверняка не вычитала. Жаль, что новости дурные.

– Но в-ведь Фам это понимает?

– Думаю, что должен. Но он в плену собственных страхов. Что он может сделать? Если бы не вы, миледи Равна, он бы нас уже убил. Вероятно, если выбор у него будет между смертью в течение часа и решением довериться нам, у нас появится шанс.

– Тогда будет уже поздно. Послушай, даже если он тебе не доверяет и полон мрачных подозрений насчет наездников, мы все равно должны что-то придумать. – И Равна поняла, что иногда не нужно ни менять образ мысли других, ни даже подставлять им другой объект ненависти. – Фам хочет попасть на Дно, отбить свою контрмеру. Он полагает, что, если вами завладела Погибель, цель у нее та же. Но он может до некоторой степени…