Пламя над бездной (другой перевод)

Виндж Вернор Стефан

– Сейчас нам действительно нужна их помощь. То, что я у них прошу, должно сыграть двойную роль: одурачить их и уничтожить Древорезчицу.

– Трудно добиться всего сразу, – согласился Фрагмент. – Почему бы не разыграть сценку в два акта, причем первый – воздерживаясь от обмана? Пускай они уничтожат Древорезчицу, а потом уже разберемся, как с ними поступить?

Стальной задумчиво постучал когтем о камень.

– Да. Трудность в том, что, случись им слишком много увидеть… Они, вероятно, не так наивны, как Джефри. Он говорит, что в истории человечества были замки и войны с ними. Если будут здесь слишком много летать, увидят то, чего никогда не видел или

не понимал Джефри… Возможно, удастся уговорить их опуститься в замке и вынести орудия на стены. Как только поймаем их в Челюсти, они станут нашими заложниками. Проклятье, это потребует по-настоящему тонкой игры с Амдиджефри! – Просветленное спокойствие планирования сменилось на миг порывом ярости. – Мне все тяжелее управляться с этой парочкой.

– Они же оба щенки, во имя Стаи Стай. – Фрагмент помолчал мгновение. – Хотя, разумеется, Амдиранифани умнее любой стаи, какую мне доводилось видеть. Ты думаешь, он так умен, что сумеет разгадать твой план, даже будучи по-детски… – здесь Фрагмент употребил слово из самношка, – наивен?

– Нет, я не об этом. Их шеи у меня в челюстях, а они до сих пор этого не поняли. Ты права, Тиратект, они меня действительно любят. – «И я ненавижу их за это». – Когда я вокруг него, человечий щенок так и лезет ко мне; он так близко, что мог бы мне глотку перерезать или глаза выколоть, но он лишь ластится и играет. И ожидает от меня ответной ласки. Да, они поверят во все, что я им наплету.

– Остынь, дорогой мой ученик. Искусство манипуляции состоит в том, чтобы проявлять мнимые эмоции, не позволяя чужим эмоциям касаться тебя. – Как обычно, Фрагмент остановился на краю допустимого. Стальной почти неосознанно зашипел в ответ:

– Не смей… меня… учить! Ты не Шкуродер. Ты Фрагмент! Ты кусок дерьма! Теперь ты вообще фрагмент фрагмента! Одно мое слово, и тебя разрежут на тысячи кусков и ты сдохнешь! – Он попытался унять дрожь, охватившую все элементы. «Почему я до сих пор его не убил? Я ненавижу Шкуродера больше всех на свете, и это так легко сделать». Но Фрагмент был так полезен: зачастую лишь его вмешательство спасало замыслы Стального от краха. И Стальной его контролировал.

Если ужас синглета и был наигранным, то игра вышла правдоподобная.

– Сядь и сиди, ты! Мне нужны твои советы, а не поучения. Будет так – останешься жить… Я не могу больше дурачить этих щенков, и причина не имеет для тебя значения. Может, несколько минут подряд мне это и будет удаваться, особенно если рядом другие стаи и щенки держатся от меня подальше, но вот этих непрерывных ласк я уже не вынесу. Еще час таких забав, и я… и я начну их убивать. Короче, с Амдиджефри говорить будешь ты. Объясни им «ситуацию». Объясни…

– Но… – Синглет изумленно уставился на него.

– Я стану за вами наблюдать; я не отдам их тебе в полную власть. Ты просто будешь моим посредником.

Фрагмент сник, не скрывая больше боли в плечах:

– Как прикажете, Владыка.

Стальной оскалился всеми челюстями:

– Именно. И помни, я буду при всех мало-мальски важных событиях, особенно при переговорах по радио. – Он махнул синглету отойти от парапета. – А теперь ступай возиться с детьми; научись и ты себя контролировать.

Когда синглета след простыл, Стальной позвал к парапету Шрека. Следующие несколько часов прошли в обсуждении планов обороны. Стального приятно удивила ясность ума, возникшая после того, как он сбросил с плеч тяжесть проблемы со щенками. Советники, казалось, тоже это почуяли и так расслабились, что временами позволяли себе существенные дополнения

к плану. Там, где бреши заделать было невозможно, решили устроить ловчие ямы. Пушки с севера подвезут до конца дня, а один из помощников Шрека разрабатывал альтернативную схему снабжения водой и провиантом. Отчеты дальноведчиков показывали, что активность в тылу противника постепенно нарастает; еще до Холма Звездолета древорезчики потеряют большую часть амуниции. Уже сейчас залпы поутихли, и редко какое ядро долетало до холма.

Солнце поднималось в южном небе. Стальной вернулся на парапет, обдумывая, что сказать звездникам.

Совсем как в первые дни, когда планы срабатывали на ура и успех был невероятен, однако достижим. Тем не менее… по краю сознания все время после разговора с синглетом скребли коготки страха. Стальной делал вид, что командует. Фрагмент Шкуродера делал вид, что подчиняется. Но даже будучи раскидан на много миль, Фрагмент казался более цельным, чем когда бы то ни было. Недавно он даже стал самодовольничать, почти… наглеть. Фрагмент Шкуродера отвечал за силы домена по всему югу от Холма Звездолета, а с сегодняшнего дня, когда Стальной сам ему это приказал, еще и за Амдиджефри: синглет ежедневно будет рядом с ними. И неважно, что приказ исходил от Стального. Не важно, что Фрагмент, такое впечатление, дунешь – и свалится. В полноте своего гения Великий мог бы и лесного волка убедить, что Шкуродер – царица его улья. «Почем мне знать, какие разговоры ведет он с другими стаями? А что, если шпионы мне скармливают подготовленную им ложь?»

Непосредственные заботы немного отступили, и коготки страха вонзились глубже. «Да, он мне нужен. Но места для промахов стало куда меньше». И вдруг, поразмыслив с минуту, он испустил радостный аккорд согласия с рискованной затеей. Если понадобится, Стальной покажет, чему научился, экспериментируя со вторым комплектом мантий; это знание он от Шкуродера-Тиратект тщательно скрывал. Если понадобится, Фрагмент узнает, что смерть может быть стремительна, как радиопередача.

Даже компенсируя скорость, Фам продолжал работать ультрадвигателем. Это экономило им часы полета, но корабль на такую рулетку рассчитан не был. «Внеполосный-II» прыгал по всей системе. Им требовался один по-настоящему удачный скачок. (А один по-настоящему НЕудачный мог их убить, приведя в недра планеты. Именно по этой причине пилоты от подобных игр обычно воздерживались.)

Бедолага Фам часы напролет копался в бортовой автоматике и играл в рулетку с ультрадвигателем, так что руки у него заметно дрожали. Каждый раз, стоило планете Когтей появиться на виду – зачастую не более чем далекой точкой синего света, – он секунду смотрел на нее. Равна видела, как его грызут сомнения: память твердила, что с низкоуровневой автоматикой он должен управляться отлично, однако были на «Внеполосном-II» и почти непрошибаемо примитивные процедуры. А может, память о пилотском мастерстве и о Чжэн Хэ – лишь дешевая подделка.

– Погибельный флот. Сколько еще? – спросил Фам.

Зеленожка смотрела в окно навигатора из каюты наездников. За последний час ее в пятый раз об этом спрашивали, но голос наездницы оставался спокойным и тихим. Возможно, повторение вопроса казалось ей вполне естественным.

– Дистанция сорок девять световых лет. Оценочное время подлета сорок восемь часов. Еще семь кораблей сошли с курса.

Равна вычла в уме: оставалось сто пятьдесят два корабля преследователей.

Вокодер Синепанциря загудел громче, перебивая подругу: