План по соблазнению герцога
Шрифт:
— Милым-премилым хорошим мальчиком он никогда не станет, можешь не переживать! А у меня к тебе еще вопрос, можно?
Я улыбнулась ему самой ласковой улыбкой.
— Задавай его очень, ну очень осторожно, — попросила я, — ты мне нравишься, так что не доводи до греха!
На самом деле, я очень, ну очень хотела услышать. Потому что он задавал неприятные, но очень нужные мне вопросы. Потому что даже не смотря на то, что вот сейчас я даже себе на них отвечать не собиралась, не то что рыжему прохиндею, даже так я уже чувствовала, что нащупываю, что меня так тяготило. Где я сделала ошибку.
Это было похоже на то, как Элиза вправляла мне мозги, когда
— Ему изначально без разницы, по большому счету, что ты, что какая другая девица, — я хрустнула пальцем и тяжело вздохнула, но перебивать не стала — информация от близкого герцогу человека лишней не будет, даже если слышать ее неприятно, — На какой надо, на той и женится. У нас у всех так, да? Ну, за редким исключением. А для тебя есть разница?
— Что? — я даже споткнулась, но граф меня поддержал.
— Ну, тебе есть разница: он или кто-то другой? А если бы это был я? — мужчина неожиданно приблизился ко мне своей лукавой улыбкой, вырывая из груди судорожный вздох, — Если бы это был я?
Я сжала губы, с трудом удерживая улыбку.
— Если бы это был ты, я бы придушила тебя подушкой в первую брачную ночь за то, что много умничаешь, и жила бы счастливо веселой вдовушкой!
— Леона, ты восхитительна, ты знаешь? — неожиданно сказал граф, — Была бы ты моей невестой, я бы тебя на руках носил.
Я хмыкнула. Ну да. Несдержанная, упрямая, своевольная девица с периодическими всплесками неудержимого желания дарить людям насилие — настоящий подарок! Вслух я, конечно, говорить это не стала. Вздернула губы в горделивой улыбке, мол, да — восхитительна! И пусть кто попробует сказать, что это неправда!
И все-таки он понимающе улыбнулся.
— Правда, вос-хи-ти-тель-на, — повторил граф, — Когда делаешь, как чувствуешь. И говоришь, что думаешь. Тебе это очень идет, просто поразительно идет. И он не устоит, точно тебе говорю.
Я вздохнула. Судя по тому, что я видела, верилось в это с трудом.
— Поскорей бы он не устоял!
— Все придет, просто будь собой. Приторно улыбаться и строить из себя кроткую невинность каждая первая леди на этом балу умеет — что он там не видел? Ну что, пойдем обратно? — предложил граф.
Я мотнула головой. Пока что видеть герцога не хотелось. Обида жгла внутри и грозилась вылиться в новый поток необоснованных обвинений, а я еще от прошлого разговора не отошла. Я с горем пополам смогла уговорить графа вернуться в зал, оставив меня одну. Что со мной сделается? Когда принимают послов, стражу ставят чуть ли не в каждую тень! А тут бал, открывающий всенародный праздник в честь свадьбы наследника…
Я шла по саду, слушая шелест листвы, шепчущей как-то особенно таинственно именно под покровом темноты. Может это от того, что к ночи все притихало — птицы, звери? И от того звуки, приглушенные днем, вечером слышатся более явно? Мне было уютно от того, что вокруг никого не было. Что не нужно было держать лицо, спину и достоинство, а можно было по-детски скукситься, что никто меня не понимает и не ценит, и пнуть со злости камешек. А можно еще пойти и совершенно бессовестно потоптаться на клумбе! А если меня
Я захихикала, представляя сцену. Вот бы маменьку удар хватил… Я поймала себя на мысли и тут же скривилась.
Как часто я ее вспоминаю? Как часто, не смотря на все свои слова о ней, я подражаю ее поведению, следую ее советам? Больше всего на свете я не хочу быть похожей на нее, прожить жизнь, как она. Но насколько на самом-то деле я от нее отличаюсь? Мне всегда казалось, что мы с ней абсолютно непохожи, что даже ставить вопрос таким образом — нелепо! Но… как там сказал граф? Мечу территорию, как матушка прошлым сезоном, когда было много хорошеньких дебютанток? Я прикусила щеку изнутри и быстро-быстро заморгала, поднимая лицо к небу, на котором почти не видно было звезд из-за городских огней. Вот ироничненько получилось! Со стороны я выгляжу, как она. Для остальных — как она. А что тут удивляться, если обо всем, что связано с мужчинами, я знала, по сути, от нее?
Когда отец выбрал мне жениха и договорился о помолвке, сообщал он об этом торжественно и непреклонно, всем видом показывая, что готов защищать эту помолвку до последней капли крови. Я тогда только посмеялась, так потешно он выглядел с плохо скрытым ожиданием беды в глазах. Конечно, отец ожидал, что я буду спорить до хрипоты — он вообще был уверен, что я от природы категорически не согласна со всем, что говорят и делают нормальные, взрослые люди. На самом деле, если бы у меня была цель сорвать помолвку, я бы сорвала ее без всяких споров с отцом. Ну в самом деле! Его мнение на этот счет я и так прекрасно знаю, так чего с ним спорить? Это имело бы смысл, только если бы я хотела его позлить.
Так что я просто кивнула головой и скромно потупила глаза, попросив рассказать о женихе. От такой реакции отец, тогда, конечно, знатно перепугался и ждал от меня подставы. Я решила с этим подождать. Сорвать помолвку я всегда успею! Для начала надо было решить, точно ли стоит.
По рассказам, герцог показался мне отнюдь не самым плохим вариантом. А еще я помнила, что моя маленькая отрада в жизни, соседнее баронетство с совершенно ненормальной семьей, члены которой были искренне привязаны друг к другу, строилась на таком же договорном браке. Миссис Воль была своему мужу чуть ли не продана. И каким-то образом они смогли сделать из этой торговой сделки настоящее чудо. Был ли в этом элемент везения? Безусловно. Начать стоит с того, что и миссис Воль, и мистер Воль были людьми потрясающе благородными — и не по воспитанию, не по происхождению, а просто по натуре. И детей воспитали себе подстать. Такие, каких и по одному редко встретишь, а уж как они умудрились в одном доме собраться — было для меня загадкой. Им обоим повезло. Но они были в тех же условиях, что и остальные знакомые мне семьи, и ни одна не была и вполовину такой счастливой. Были те, где супруги ладили между собой, или просто старались друг другу не мешать, но настолько заботящихся друг о друге — нет.
Это так отличалось от того, что я видела дома. От отца, вечно пытающегося сбежать от матушки; от братьев, хватающихся за любой повод сбежать на другой край страны; от матушки, которую интересовали только выходы в свет и какое впечатление она произвела на заезжего маркиза… От себя, цепляющейся за любой повод потрепать нервы родителям. В нашем доме не было уютно и спокойно. Туда не хотелось возвращаться никому, оттуда все мечтали только сбежать. И необходимость возвращаться на любого действовала угнетающе.