Планета битв
Шрифт:
– Нет. Зачем? Там же лес – и наши! – простодушно ответил разведчик. – Да и не продраться. Такие заросли. Плетуны, адская колючка, лианы всякие.
– Ясно. – Клим поднялся, отряхнул испачканную одежду. Рядом встал Цендорж, щуривший и без того узкие глаза.
– Клим-сечен, в лес пойдем?
– Пойдем. Посмотрим, что за изнанка у этих пещер и куда они ведут…
То, что здешние чащобы сильно отличаются от лесов Лимеса, Клим понял очень быстро. Там, на плоскогорье, в зеленых массивах преобладала каменная сосна, дерево ветвистое, могучее, с толстым, корявым стволом. Подлесок разрастался под соснами неохотно, густые заросли встречались лишь на опушках. Здесь же все оказалось иначе. Тонкие
Сцепившись ветвями и корнями, лес стоял зелено-бурой стеной. Из недр его несся несмолкаемый щебет птиц, треск насекомых, пронзительные крики каких-то неведомых тварей.
– Ну, с Богом! – Елисеев вытащил звенч, проверил крепление клинка и с молодецким хаканьем врубился в зеленое месиво. Вскоре пришлось сменить лезвие – закаленная бронза отлично справлялась с плетунами и адской колючкой, а вот на одеревеневших кольцах удавника, по крепости не уступающих камню, крошилась и ломалась.
Цендорж, когда пришла его очередь сменить запыхавшегося Клима, взялся за топор. Дело пошло веселее, но все равно продвигались они очень медленно. За два часа было пройдено едва ли с полкилометра.
Оглянувшись на просеку за спиной, Клим стряхнул с лица дождевые капли и мрачно произнес:
– Эти джунгли выжигать надо. Плазменником. Мне кажется, мы вообще не доберемся до скал.
– Людей надо много. Сто человек, – в тон ему сказал Цендорж. Монгол устало облокотился на покрытый зеленой кашей топор, под ним пружинил перегной. Остро пахло свежей древесиной, шипели в срубленных ветвях капли солончайного сока. Разглядывая сплошную стену зарослей, Цендорж что-то прикидывал про себя.
– Под корни надо рубить! – наконец убежденно сказал он, поднимая топор. – Вот так!
Пригнувшись, монгол размахнулся, сделал длинный шаг вперед – и вдруг раздался громкий треск, и человек исчез. Клим бросился к тому месту, где только что находился Цендорж, и с облегчением услышал монгольскую ругань, доносившуюся из темного провала.
– Цендорж, ты как? Что там?
– Пещера, Клим-сечен! – раздалось из-под земли. – Огонь зажгу – больше скажу.
Нагнувшись над дырой, Елисеев увидел метрах в двух внизу монгола, высекающего огонь. Осмотрев края провала, толстые узловатые корни, торчащие из земли, Клим решил, что в случае чего легко выберется, и спрыгнул вниз.
Запалив просмоленный фитиль, они огляделись. От ямы на запад вел темный низкий коридор с гладкими, точно отполированными стенами и сводом.
– Это сделала вода, – убежденно сказал Цендорж, поковыряв толстым пальцем гладкий камень. Клим, прикрывая огонь импровизированного факела ладонью, всмотрелся в темноту. Догадка, робкая, неясная, забрезжила у него в голове.
– Вода, говоришь… А ну-ка пошли!
И они двинулись по коридору, оставив провал за спиной. Вскоре стало ясно – под лесом имеется целая сеть проходов, промоин, каверн, связанных между собой. Но главное было не это. Оказалось, что пещерная система множеством отнорков выходит в Ласточкино ущелье. Подобравшись к краю одного из таких выходов, Клим осторожно выглянул. Прямо под ним, в двух человеческих ростах внизу, пенилась мутная, взбаламученная Говорящая Вода. Елисеев задом вполз обратно в пещеру, поднялся на ноги и сказал Цендоржу:
– А теперь очень быстро – обратно!
–
– Система сообщающихся сосудов, – кивнул Лиссаж. – Река вытекает отсюда, упирается в плотину и через пещеры возвращается. Этот процесс будет идти до тех пор, пока уровень воды не сравняется с уровнем озера. Хитро, ничего не скажешь.
Прохор Лапин, мрачно сдвинув брови на переносице, кашлянул в кулак и пробасил:
– Работы придется остановить – понадобится каждый человек. Выдвигаться надо немедленно. Ударим вдоль ущелья. Побьем черных этих, змеевников, разрушим плотину. По-другому ничего не получится. А я еще думал переговорщиков к ним отправить, миром уладить хотел…
Еще раз посмотрев на карту, Елисеев подытожил:
– Все, господа. Боевая тревога!
Весть о коварном замысле Скорбящих облетела рабочих в мгновение ока – и люди озлобились.
– Мы тут горбатимся, под воду ходим, жизни кладем, а эти твари вон чего удумали! – ругались сибиряки. Когда Клим, Лапин и Лиссаж вышли из штабной палатки, их встретил многоголосый гул. Безо всякого приказа арбайтеры и все остальные натянули доспехи, вооружились и сгрудились на берегу. В сторонке выстроились солдаты Лиссажа.
– Выступаем двумя колоннами, – распорядился француз. – Мои бойцы и арбайтеры двинутся по краю леса и отбросят противника в степь. Ваши люди, мсье Лапин, должны пройти вдоль ущелья и разрушить плотину. Думаю, господин Елисеев согласен с таким планом?
– Согласен, – кивнул Клим. – Мы с Цендоржем поддержим вас огнем, патронов достаточно. Ну, с Богом!
Вечерело. Лиссаж увел своих, и вскоре темная масса ощетинившихся пиками солдат исчезла на фоне темного леса. Над нестройной колонной рабочих заполыхали факелы. Потрясая топорами и шипастыми дубинами, сибиряки бросились вперед, на ходу ругаясь самыми черными словами. Клим послушал-послушал – и усмехнулся.
– Зачем смеешься, Клим-сечен? – серьезно спросил монгол, шагавший рядом. – Ничего смешного нет. Злятся люди. Убивать будут. Какой тут смех…
– Наверное, ты прав, – кивнул Елисеев. – Но уж больно забористо умеют сибиряки крыть – заслушаешься! Да и не думаю я, что они будут Скорбящих убивать. Помнут крепко, накажут по-свойски – это да. А до смерти вряд ли. Эти парни отходчивы. По жизни такие – только до работы жестоки.
Клим ошибся – лапинцам не удалось наказать коварных Скорбящих. То ли у тех была налажена своя разведка, то ли Хранитель посчитал свою миссию выполненной, но на полдороги колонну встретили секретчики, оставившие свои ухоронки.
– Ушли они! – развел руками кадыкастый разведчик. – Часа два назад снялись – и ушли на запад. Двое наших следом двинулись – поглядеть.
– Может, вернутся еще? – задумчиво спросил Клим.
– Нет, – уверенно ответил парень. – Они все с собой взяли – прыгунов увели, ящики унесли, даже дрова на телегах повезли.
– Ну и, слава царице небесной, обошлось без крови. – Прохор Лапин повернулся к своим, зычно крикнул: – Айда, мужики, плотину ломать! Время дорого!
К утру поднявшиеся на несколько метров воды реки получили свободу – и с ревом хлынули через пробитые лапинцами бреши. Опасность затопления берега миновала. Перемазанные грязью рабочие хмуро шагали по раскисшей от дождей лесной опушке, зевали, вяло переговаривались. Лиссаж оставил у разрушенной плотины два взвода. Солдаты заняли опустевшую после ухода Скорбящих и снейкеров ферму, выставили посты. Секретчики, ходившие в степь, вернулись со странными новостями – противник, не останавливаясь, скорым маршем уходил на запад, в самое сердце Великой равнины.