Плата за молчание
Шрифт:
В то время, когда Мария Рорбах в мюнстерской комиссии по расследованию убийств рассказывала о своей супружеской жизни с покойным маляром Германом Рорба-хом, не скрыв при этом, что брак их, в сущности, был лишь номинальным и что в последнее время она изменяла мужу с одним сержантом британских оккупационных войск, у витрины одного из универсальных магазинов города толпилось сотни две людей. Здесь были выставлены куски одеяла, в которых нашли части расчлененного трупа. На огромном плакате под заголовком «Убийство!»
Призыв был услышан немедленно. Еще не закончился первый допрос Марии Рорбах, когда в комиссию по расследованию убийств явилась фрау Матильда Шотт из дома № 12 по Керссенброкштрассе. Она была подругой Марии, но несколько недель назад дружба расстроилась из-за того, что фрау Шотт пустила сплетню об отноше-' ниях между супругами Рорбах.
Явно взволнованная сознанием важности собственных сведений Матильда Шотт вошла в приемную, где Гейнце отстукивал на пишущей машинке отчет о первом посещении квартиры Рорбахов.
– Вы там выставили одеяло от трупа! Мне оно знакомо. Это одеяло, если хотите знать, принадлежит фрау Марии Рорбах из дома № 17 по Керссенброкштрассе!
В первый момент Гейнце был раздосадован тем, как бесцеремонно эта женщина прервала его работу. Он привык, что посетители полиции начинают говорить только тогда, когда их вынуждают. Однако, услышав фамилию Рорбах, он забыл о своем намерении прочитать женщине нотацию. Имя убитого нигде еще не сообщалось, не было его и на плакате. И то, что эта женщина сама назвала его, заставляло серьезно отнестись к ее словам.
– Один момент! Я позову руководителя комиссии по расследованию убийств, - сказал Гейнце, направляясь в соседнюю комнату.
– Выйдите, пожалуйста, - обратился он к Йохуму.
– Там одна женщина хочет побеседовать с вами.
– Я сейчас занят. Уладьте это сами.
– Мне думается, у нее важное дело.
– Гейнце много значительно указал глазами на сидевшую спиной к нему Марию Рорбах и уже в дверях шепнул Йохуму: - Одеяло принадлежит Рорбахам.
Когда обер-комиссар вернулся к себе, Мария стояла у окна и смотрела на улицу.
– Могу я наконец уйти?
– спросила она, оборачиваясь.
– Мальчик остался дома один, и у меня еще много дел…
– Пока нет, фрау Рорбах. Сначала мы должны кое-что уточнить. Это время вам придется побыть здесь.
– Что это значит? Не можете же вы держать меня здесь целый день?
В дверь постучали. Вошел полицейский. Йохум приказал:
– Проводите фрау Рорбах в комнату для ожидания.
– Но я не могу ждать, - попыталась протестовать Мария.
Йохум приветливо кивнул ей:
– Это не продлится долго. Через часок вас отпустят.
Прошло больше четырех лет, прежде чем Марию Рорбах отпустили. 51 месяц пришлось
Вечерние газеты принесли первые сообщения о найденном на озере Аа трупе. Однако на Керссенброкштрассе было уже известно больше. Фрау Шотт распространила весть об аресте Марии Рорбах за убийство мужа. От этого у людей разыгралась фантазия. Каждый хотел принять участие в деле, каждый внезапно вспоминал что-нибудь подозрительное, никто не желал отстать от Матильды Шотт.
Сотрудникам комиссии по расследованию убийств потребовалось немало бумаги, чтобы запротоколировать показания обитателей улицы.
В присутствии жильцов дома Мария Рорбах избила своего мужа. Она набросилась на него с раскаленным утюгом. В сочельник она, поссорившись с ним, выгнала его на улицу. Она отнимала у него весь заработок, оставляя не больше марки на карманные расходы. При нем у нее целыми днями торчал ее любовник английский солдат Дональд Райан.
Ее лучшие подруги рассказывали:
– Еще ребенком Мария была отдана в приют за воровство. Позднее ее не раз прогоняли с работы за кражи. Она постоянно обманывала своего мужа и изменяла ему.
Кто лжет, изменяет мужу и ворует, тот способен и на убийство. Таково было скороспелое мнение жителей Керссенброкштрассе.
Бесспорно, прошлое многократно судимой за мелкие провинности Марии Рорбах не могло считаться образцом в епископском городе Мюнстере. Рожденная вне брака, она в девятилетнем возрасте попала в приют, хотя и не за воровство, а потому, что ее отчим, пьяница и дебошир, избивал ее мать и развращал Марию.
Выйдя из приюта, Мария нанялась в прислуги. Где бы она ни работала, всюду отмечали ее усердие и аккуратность. Но через несколько месяцев ее отовсюду увольняли, потому что она никогда не могла устоять против приставаний хозяина. На процессе ее бывшие хозяйки показывали, что вместе с ней из дому исчезали мелкие деньги, белье, безделушки.
В 1950 году Мария вышла замуж за бывшего на 16 лет старше ее Германа Рорбаха, умственно несколько отсталого и даже внешне никак не подходившего ей. Совершенно очевидно, что она пошла за него лишь с целью как-то устроить свою жизнь.
Всюду, где жили потом супруги Рорбах, Мария затевала ссоры с домохозяевами и соседями, причем нередко пускала в ход и кулаки. О самом Рорбахе все вспоминали как о добродушном, третируемом женой дурачке, покорном и безответном, желавшем только, чтобы его оставили в покое.
Последние месяцы перед смертью Германа Рорбаха в квартире супругов почти ежедневно бывал английский сержант Райан, а дважды в неделю, получив увольнительную на всю ночь, оставался у них до утра. Рорбах не возражал, он хотел лишь, чтобы эти слишком бросавшиеся в глаза людям визиты не стали правилом.