Платье для смерти

ДеМайо-Райс Кристин

— Стоп, хватит. — Руби, перестала нравиться девушке еще во время монолога — она смотрела так, словно хотела прибить Руби, но была вынуждена слушать. — Меня не волнуют ваши личные проблемы, мисс. Можете предоставить какое — нибудь удостоверение личности?

У Лоры не было ни водительских прав, ни паспорта, они никогда ей не требовались до тех пор, пока не пришлось доказывать свое родство с отцом. Руби, швырнула паспорт на стол, а Лора потерла щеку.

— А вы, мисс? — спросила девушка у Лоры.

— Мой

паспорт был в сумке с номером секции. — Лора попыталась выглядеть как можно более подавленной.

Девушка посмотрел на паспорт Руби, затем на ее лицо.

— Наша политика разрешает доступ к кодовой панели для родственников. Имя у вас совпадает. Так что я пропущу вас, но надеюсь, что вы не забыли принести код.

Руби, натянуто улыбнулась, как будто ей хотелось забрать свадебное платье так же, как достать мокрую тряпку из унитаза.

Девушка с пасьянсом сделал копию паспорта Руби, написал номер на желтом квадрате бумаги и отправил их к лифту.

Когда двери закрылись, Руби сказала:

— Почему я всегда должна быть стервой?

— Обувь подходит, а я не ношу тридцать восьмой.

— Я видела тебя на работе в таких же туфлях.

— Они мне большие.

Двери лифта открылись на четвертом. На секунду их встретила только тьма, затем над дверями со щелчком включился свет.

Руби посмотрела желтый квадратик в руках, а затем на выгравированные на латуни надписи в углу стены.

— Нам сюда, — сказала она.

В коридоре было темно. Когда она сделала шаг вперед, со щелчком загорелся еще один свет.

— Датчики движения, — сказала Лора. — Жуть.

— Ну, давай же, пошли. — Руби, схватила Лору под руку. — Я хочу вернуться и увидеть маму. — Она потянула ее вперед, и Лора последовала за ней, огни над ними щелкали и цокали, освещая ближайшие десять метром, двери с каждой стороны и окно в конце коридора. Они уже видели, что с него открывается потрясающий вид на BQE.

— Вот и все, — сказала Лора. На клавиатуре были маленькие красные и зеленые лампочки, обе мигали.

— Ты хоть знаешь, сколько цифр?

— Неа. И его рядом нет, чтобы спросить. Как всегда.

Руби, скрестила руки и оперлась на дверной косяк. Лора начала с маминого дня рождения. Потом с собственного. Потом с папиного. Отказ, отказ, отказ. День рождения Руби. Снова отказ. Она указала дату двухнедельного переворота, хотя, вероятно, он произошел после установки кода. Пусто. Она добавила годовщину мамы и папы. Мимо.

— А как насчет адреса в Адской кухне? — спросила Руби.

Лора попробовала. Ничего. Они ни к чему не шли, и ответы были прямо там, прямо за этой дверью. Просто прочная металлическая сердцевина стояла между ней и каким — то более теплым, более личным знанием ее отца.

— Боже, день рождения принцессы был прямо в этой папке, а я даже не посмотрела на нее. — Как она могла это

пропустить? Как она могла не отсканировать все или не запомнить? Почему она не обратила внимания? Именно это имел в виду Джимми — все догадки ни к чему не приводят, если ты не можешь смотреть открытыми глазами.

— Что? — спросила Руби.

— Забудь. Погнали. Я не могу понять.

— Не думаю, что мы снова сможем сюда попасть.

Лора вернулась к лифту, над ней щелкали огни. Она чувствовала себя вымотанной и опустошенной, сердце тяготило неудачи. Нажала кнопку лифта с такой силой, как будто та ее хотела ударить. В глазах стояли слезы разочарования.

Руби догнала ее и обняла за плечи.

— Трудные дни, Лала.

— Заткнись, — прошептала Лора. Она полезла в сумку за салфеткой. Запах нафталиновых шариков ударил прямо в лицо, и вместо того, чтобы искать ткань, лежащую на самом дне, она потянулась за своим письмом и вырвала его из конверта.

Наверху была дата, и накануне вечером она заметила странную запись, но не придала ей значения, сосредоточившись на всем остальном.

— Сначала он ставит год, четыре цифры, затем месяц, затем день. Так как ты делаешь в таблицах.

Она побежала обратно к секции так быстро, выключатели не могли угнаться за ней. Она нажала на клавиши. День рождения папы. Нет, Руби. Нет. Затем она попробовала тот, который, как она знала, был правильным. День рождения Лалы, первое ноября, двадцать шесть лет назад.

Загорелся зеленый свет, дверь щелкнула.

— Вау, — сказала Руби. — Я впечатлена.

Лора взялась за ручку, потянула вниз, но не смогла найти в себе силы толкнуть дверь.

— Что? — спросила Руби.

— Я боюсь.

— Перестань. — Руби, навалилась на дверь, и она распахнулась. Внутри загорелся чувствительный к движению свет.

Комната была пуста.

От угла к углу, от стены к стене. Ничего.

Лора схватила Руби за предплечье, чтобы она не зашла глубже в помещенье.

— Посмотри. — Она указала на пол. Там остались следы от веника. — Его недавно убрали. И я чувствую запах нафталина. — Она осмотрела стены. В некоторых местах на верхнюю часть стены падал коричневый блеск, и как только она увидела их, она разглядела формы, которые они создавали на нижней, более чистой части стены.

— Коробки, сложенные в высоту. Куча всякой всячины, и здесь, и здесь были вешалки для одежды. Высокие стойки для брюк и костюмов.

— Я думаю, ты рада, что он пуст. — Руби, скрестила руки на груди.

Лоре стало стыдно из — за того, что вытащила ее. Сестра устала и беспокоилась, но вела себя очень хорошо.

— Мы должны идти.

Руби, направилась по коридору, и Лора ужа пошла за ней, когда заметила блеск чего — то оранжевого. В углу лежала каплевидная бусина — кабошон. Она подняла ее.