Платье для смерти
Шрифт:
А его влияние на колонки светской хроники было огромным. На третий день инаугурации представителей высшего света и политиков собрали, как скот, и посадили в лодки. Их багаж был отправлен за ними, большая часть его по почте. Экстрадиция выглядела этаким вынужденным исходом пролитого вина, сломанных каблуков и уязвлённого эго. Монтего Банди, банкир, с прямой спиной сам сел на свою личную лодку, а в качестве гребца нашел мощного актера Роберто Торпа. Дружба, сложившаяся по пути в Аргентину, переросла в известное сотрудничество в области кинематографии. Чего нельзя сказать о сотне людей в вечерних
Как результат бесконечных жалоб сильных мира сего Соединенные Штаты и Брунико прервали все торговые связи. Это решение не затронуло никого, кроме продавцов роскоши на черном рынке. Было несколько забавных предположений о произошедшем, но правда никогда не покидала пределов Брунико. Были только предположения. Например, некоторые думали, что принцесса пыталась убить своего мужа, чтобы исполнить один из бруниканских законов, согласно которому, если первый мужчина в семье умрет неженатым или бездетным, и не будет других мужчин, которые могли бы занять его место, женщина могла стать монархом до двенадцатого дня рождения следующего наследника мужского пола. Других условий для восшествия на престол женщины не существовало, но всегда находились наследники — мужчины.
Но фактов было мало. Сообщалось, что остров был закрыт в течение двух недель, поэтому события происходившие на нем были названы Двухнедельным переворотом, пострадавшим были отправлены извинения и денежные компенсации. Принцесса перестала появляться на публике, но представители политической и финансовой элиты сообщали, что она жива и здорова, потому что, хотя остров официально был закрыт, сомнительные предприятия продолжали работать.
И платье каким — то образом покинуло остров, потому что Чард Барнаби хотел… чего? Защитить ее наследие? Защитить свое? Что он был за человек, помимо ловкого финансиста, бросившего все, чтобы жить на голой скале?
В маминой больничной палате телевизор переключился на современную четкость. Великий принц Сальвадор давал интервью о своей поездке в ООН. Он был виден только в профиль. Голос был с сильным акцентом, и Лора не понимала, на каком языке он вообще говорит.
— Что они там говорят? — спросила она маму.
— Это смесь португальского и английского.
Сальвадор исчез, и его место заняла какая — то пьяная знаменитость. На Лору принц произвел не сильно положительное впечатление. Он казался вульгарным и грубым. Она понятия не имела, что такая женщина, как принцесса, увидела в этом мужчине. И так и не смогла понять, зачем верховный принц мог приехать в Нью — Йорк, если только не из — за пропавшего шафранового платья.
Глава 11
Воскресное утро. Ответы на электронные письма. Три часа сна. День обхода. «Это легко. Все так делают. Первокурсники в мед. школе… Да, это не дубль, а тройка, к сожалению, но лучше перестраховаться… Не хочу снова операцию… Вам дать что — нибудь от стресса, мисс Карнеги? Ты выглядишь расстроенной?»
Нет,
— Тебе необязательно торчать здесь, — сказала она. — Я тут.
Он сел рядом с ней на заваленный журналами стол.
— У меня все в порядке.
— Тебе не должен чувствовать себя обязанным.
Он ухмыльнулся и покатал чашку между ладоней. Раньше, ей казалось, что он из тех, кто хватается за лом при малейшей провокации, но он не выглядел рассерженным.
— Твоя мать рассказывала мне о твоем деле, о… э — э… расследовании. Знаешь, она гордится тобой. Но, честно говоря, я не вижу потенциала. Ты на многое не обращаешь внимания, это все, что я могу сказать. — Положив ногти на колени, он многозначительно смотрел на нее. Джимми сбрил и подрезал усы — примерно тридцать процентов соли на семьдесят перца. И у него были все волосы, хотя и с легкой проседью.
— Мне столько всего приходится держать в голове.
— Ты должна обращать внимание на все, что вокруг тебя, даже когда думаешь о чем — то другом. Видишь ли, судя по тому, что я понял, что ты хорошо анализируешь и сопоставляешь факты, но только те, что у тебя в голове. Тебе нужно больше смотреть вокруг. — Он указал двумя пальцами от глаза.
— Хочешь сказать, что будь я внимательней, то заметила бы, что ты уже давно что — то мутишь с моей мамой?
— Это ты мне скажи.
Лора вздохнула. Он раздражал. Ей хотелось выпрыгнуть из кожи, а не переживать прошедший год заново.
— Пошли, — сказал он. — Здесь нам делать нечего. А из тебя паршивый детектив. Есть инстинкт, но нет метода.
Лора покачал головой из стороны в сторону с закрытыми глазами.
— Ближе к концу дела с Томасиной, когда копы, наконец, впустили Руби в ее квартиру, она мыла столешницу и говорила мне, что ты обещал ей новую, и я подумала, как она могла говорить с тобой за последние восемь часов? А было утро. Она говорила с мамой, которая, должно быть, говорила с тобой. Когда? Ночью? Это было три месяца назад.
— Дольше.
Лора потянулась назад, потому что ей больше нечего было делать, и он был прав: она была довольно паршивым детективом.
— В тот день, когда сломалась стиральная машина, вскоре после того, как мы переехали. Мама починила ее.
— Да неужели?
— У нее был гаечный ключ, раньше я его не видела. Он щелкнул при повороте. — Она повернула рукой, имитируя вкручивающиеся движения. — Больше я его не видела. Даже когда мы разобрали пол в стенном шкафу.
— Когда вы что??
У нее зазвонил телефон, и Лора кинулась рыться в сумке.
— Ты не обратил на это особого внимания, правда? — На экране высветилось имя Джереми. Она извинилась, оставив Джимми гадать, с какого этажа они сняли пол.
— Эй, — сказала она.
— Понедельник, полдень, — сказал Джереми. — Я приеду прямо из аэропорта.
— Операция у нее сегодня.
— Держи себя в руках. Ты же знаешь, что они все зависят от тебя.
— Не дави.
— На тебя? Никогда.
Он повесил трубку. В понедельник после обеда. До тех пор она сможет продержаться. Проще простого.