Платина и шоколад

Чацкая Настя

Теперь они оба дышали, словно обежали вокруг Хогвартса по пять кругов каждый.

Как эта девчонка умела заводиться.

За пару секунд из гриффиндорской тихони превращалась в растрёпанную, злую бестию с самыми пылающими глазами на свете. И это я — крайность, а, Грейнджер?

Он смотрел на неё почти в восхищении, наверное, потому что она снова — в четвёртый раз — ударила его в грудь. Драко перехватил руку только из пробудившегося самолюбия. Действительно — сколько можно его лупасить?

Тёмные глаза впились взглядом в его

пальцы, сжимающие тонкое запястье. Драко с удовольствием отметил, что прикосновения — его прикосновения — оказывают на неё слегка оглушающий эффект.

— Ты расскажешь мне, — наконец прошипела она, возвращаясь к его лицу. — Немедленно расскажешь. И я действительноне шучу.

Ладонь ощущала, как гриффиндорку трясёт. Надо же. По-настоящему ведь испугалась.

И Малфой вдруг решил — неожиданно. Манерно отпустил, почти оттолкнул её.

— Акцио, палочка, — и со вздохом поджал губы. — Ладно, твоя взяла.

Гермиона так и застыла с поднятой рукой. Моргнула, наблюдая, как он ловит тонкое древко. И через пару секунд выдавила:

— Что?

— Что слышала. Спускайся в гостиную.

— Зачем ещё?

— Ты хочешь поговорить здесь? — ядовито осведомился он, кривя губы.

— Нет, я просто… а ты куда?

Слизеринец остановился у двери в спальню. Обернулся через плечо. Приподнял бровь.

— Брюки переодену. Хочешь помочь?

Нежные щёки тут же вспыхнули румянцем. С возвращением, Грейнджер.

— Нет, я…

— Вот и славно.

И за ним захлопнулась дверь. Он на мгновение прислонился к ней лопатками и прикрыл глаза, окунаясь в темноту комнаты.

Было проще, когда она возвращалась в своё привычное для него состояние. Смущения при каких-либо намёках, никакого — скрытого или не очень — возмущения в глазах. Мерлин. А он ведь почти целиком отвлёкся на неё.

Удивительное свойство гриффиндорки полностью перекрывать собой любую кипящую в душе херню.

Драко оттолкнулся от дерева и шепнул заклинание, заставляя свечи в спальне зажечься прохладными огоньками. Стащил с себя брюки, вновь ощущая дрожь. Не совсем понял, холодно ему было, или жарко — как-то всё сразу и одновременно.

Мерзко. Нужно будет зайти к мадам Помфри.

В гостиную он спускался уже через пару минут, переодетый. Избавив тело от одежды, в которой был там, продуваемый ветром как херов флюгер, Малфой почувствовал себя уютнее.

Вот что за неподходящее слово? И с каких сраных пор он начал его употреблять?

Закатил глаза — сегодня этот жест был в явных фаворитах у слизеринца — и вошёл в гостиную.

Грейнджер переминалась у окна с ноги на ногу, и только сейчас Драко заметил, что — совсем немного, самую малость — на улице начинает светлеть. Или это был не свет — просто бледное лицо настолько выделялось в плотной темноте.

Он так ни разу и не взглянул на часы.

Зато теперь всматривался в застывшую фигуру

девушки. Штаны и кофта. Не ложилась, значит. Дежурила?

Интересно, что рассказал ей Блейз. Пожалуй, с этого вопроса и можно было начать, хотя Малфой был на сто процентов уверен, что друг не сказал ей ни слова о том, что случилось. Или спросить, какого чёрта ей вообще от него нужно? Почему бы не оставить его в покое? Зачем она вломилась в ванную посреди ночи? Зачем позволяет себя трахать, а потом смотрит так, будто…

— Решила не включать свет? — и опёрся плечом об арку, разделяющую лестницу с гостиной, наслаждаясь тем, как гриффиндорка вздрагивает. Да, это был явно немного не тотвопрос. А Грейнджер судорожно ищет говорившего глазами. Утыкается взглядом куда-то чуть левее Малфоя и жмёт плечами.

Немного оборачивается, совершая почти незаметное движение рукой:

— Инсендио.

Маленькая пылающая сфера срывается с кончика её палочки и летит через помещение, оставляя за собой тонкий горящий след, разбавляя плотную темноту, в сторону камина, разрываясь за решёткой крошечным салютом и поджигая сухие брёвна. Комната тут же оживает.

Лёгкие тени ложатся на обивку дивана, на стол, на шкаф, старый ковёр и неровные стены, журнальный столик и полку, где аккуратной стопкой были сложены книги. Сразу становится правильнее. И почему-то особенно сильно замечается, насколько мала эта гостиная. Словно специально для них двоих — для неё и него.

Драко переключает внимание на Грейнджер, которая тут же пытается сделать вид, что не рассматривала его, пока он отвлечённо обводил взглядом помещение.

— Почему ты не спала?

Гермиона выпрямляет плечи, тут же прикидывая, о каком моменте её бессонницы говорит Малфой. Удерживает спокойный взгляд на его бледном лице.

— Просто не спалось.

И сжимает губы, вздёрнув подбородок, когда он иронично усмехается. Не выдерживает и добавляет. С нажимом:

— Я читала.

— Уже среда.

— И что?

— Рано вставать на занятия.

— Я часто засиживаюсь допоздна.

— Думал, ты правильная девочка. В десять — баиньки.

Она огрызнулась:

— Ты знаешь, что нет.

О, блин, Мерлин. Она совсем не то хотела сказать.

— В смысле… мы же иногда патрулируем до одиннадцати вообще-то.

Прищуренный взгляд заставляет её подобраться. Ощутить дрожь по спине. Серые глаза так и шепчут: знаю я, какая ты правильная девочка.

— Ну, да, — слизеринец медленно проходит к камину, чувствуя острый взгляд Гермионы практически на всём своём теле сразу. Опускается на диван. Закидывает одну ногу на угол стола. — Зачиталась, потому что получила приказ присматривать за мной?

Она фыркнула — Малфой услышал. О, ради Бога, только не цепляйся к…

— Приказ?