Play the kitten
Шрифт:
========== Wet blanket ==========
Опыт первой работы бесценен. Невозможно передать то чувство облегчения и гордости, когда ты впервые успешно справляешься с проблемой постояльца. Но кроме эго возрастает также и количество знаний и навыков. И даже не только о том, как правильно выполнять свою работу, но знаний и о людях вообще. О себе самой, в конце концов. Несмотря на некоторые трудности, Вайолет нравилась эдакая своеобразная «практика психолога», как она любила называть свою подработку. И со смехом про себя добавляла, что иногда полезно постоять за стойкой или в баре в свободное от встреч с Джеймсом время…
Как бы странно это ни казалось, из всей работы в отеле тяжелее всего Вайолет давался контакт с людьми. Да, она могла мило улыбаться, да, она разруливала ситуации, но только она сама знала, каких усилий ей это стоило.
За годы семейных поездок Вайолет хорошо запомнила фишку гостиничного бизнеса – хотя бы в отношении люксовых, классовых отелей: ресепшионист должен приветствовать и прощаться с гостем стоя. Сидя ты будто всеми доступными тебе методами выказываешь свое неуважение. Представьте ситуацию: ваш коллега заглянул к вам на рабочее место, встал с противоположной стороны стола и завел беседу. А вы же при этом сидите. Неуютно сразу как-то, не правда ли? Хочется сразу тоже встать, чтобы быть на равных. А на ресепшене так все еще сложнее: уже не на равных, это уже гость превыше всего. Он – пуп земли и небесная звездочка, и никак иначе. И именно поэтому Вайолет все никак не могла свыкнуться с поведением Лиз, которая позволяла себе столь «дикие» в понимании девушки вольности. «Кортез» действительно нестандартный отель - не переставала повторять Вайолет, так или иначе по рефлексу подскакивая, когда на темный ковролин перед стойкой регистрации падала тень новоприбывшего гостя.
И она понимала, в душе чувствовала, что что-то не так с этим местом. С первых минут пребывания в «Кортезе» она начала подмечать странные несостыковки с настоящим, правильным в международном понимании гостиничным бизнесом, но почему-то списывала все на старомодный закостенелый подход и законы двадцатых годов прошлого столетия.
Общение действительно давалось тяжелее всего. «Добрый день», «Приятного отдыха» - стандартные фразы, тут не поспоришь. Но между их озвучиванием и моментом, когда гость заканчивал молча ставить подпись в книге регистрации, Вайолет продолжала из раза в раз глупо имитировать бурную активность с листочками перед собой, что-то бездумно записывая или подчеркивая. Иногда от страха не понять речь – потому что пару раз в «Кортез» заселялись испанцы с ломаным английским – Вайолет могла так разнервничаться, что начинала малевать каракули на бумажках, записи которых ей потом были еще нужны, отчего и портилась какая-нибудь важная информация.
Общение. Да, оно никогда не было коньком девушки. Она догадывалась, но не признавалась себе в том, что куда проще ей было не с гостями у стойки, а в мрачном номере Хейзел, оттирая кровь с простыней. Спокойно и без спешки, монотонно выводить пятна допотопным способом, ни о чем никого не спрашивая, не контактируя с вредными и требовательными постояльцами.
Кровь.
Кровь была повсюду. Поначалу Вайолет страшилась и изумлялась. Первый раз столкнувшись с огромным пятном в номере двух съехавших подруг на второй день работы Вайолет ужаснулась от собственных догадок. Но ни тогда, ни в последующие часы, проведенные в тесном контакте с бурыми разводами, ей ни разу не приходило в голову позвонить в специальную службу, даже несмотря на маленькую визитку полицейского, бережно припрятанную девушкой в скрытый отсек своей дорожной сумки.
Кровь. Вайолет, казалось, просто игнорировала ее в своем сознании, как в учебном году игнорировала самые очевидные вещи. Выполняла работу так, словно ничего сверхъестественного или выходящего за рамки не происходило. Белый акрил орошали бледные капли, подтеками стекавшие к водостоку. Огромная, ранее белоснежная, простыня впитывала холодную воду, испуская окровавленные ручейки и источая металлический, едва уловимый запах. Глядя на свои руки, она вспоминала майские дни, когда помогала маме очищать вишню от косточек для пирога, вот только на этот раз красная краска на пальцах была настоящей кровью.
Ее лицо не выражало ничего кроме сосредоточенности. Вообще никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса, ни даже жалости или сочувствия, ни интереса к произошедшему. Все, чего она хотела, - вывести пятна, как то велела мисс Эверс, словно та заразила девушку своей страстью и любовью к выполняемой работе. Как начальство на тренингах, то неистово призывает
Вайолет, сконцентрировавшись, рассматривала мокрую ткань в руках, стараясь менее всего замечать присутствие в крохотной ванной семьдесят шестого номера еще одного постороннего. Она старалась не смотреть на него, потому что он был хорош собой, и это бесило. Недурной наружности постоялец отеля обратил на нее внимание, и это до крайности раздражало ее. Он более не пугал, потому что она знала, что на этот раз сможет дать отпор.
Тейт Лэнгдон.
Парнишка был, казалось, так счастлив шансу побыть, наконец, рядом с ней, что простаивал рядом молча, с дурацкой полуулыбочкой подавая то, что она велела. Длинные рукава его рубашки пропитались перекисью водорода.
– Дай раствор, - командовала вдруг та, протягивая руку. Тейт тут же шагал вперед, подавая ведро. «Смешаешь воду, перекись и нашатырь, и пятно отойдет как миленькое» - помнила девушка наставления Хейзел.
Стирать было тяжело. Ткани мокли и тяжелели. Ныли мышцы, болели руки, пальцы, даже подушечки пальцев зудели от трения с грубым материалом. Конечно же были не только бурые разводы: пятна от красного вина – под горячей водой с лимонным соком, от желтого густого соуса к начос – под теплой водой с глицерином, и даже присохшие белые, которые Вайолет отказывалась отстирывать как-либо еще, кроме как в перчатках, потому что от одной мысли о природе сей субстанции становилось не по себе. Хейзел не была нянькой или учителем, поэтому, быстро объяснив один раз что с чем смешивать и какие пятна далее выводить полученным раствором, тут же испарялась по своим поручениям, оставляя Вайолет наедине с грязным бельем.
Самым мерзким оказывалось вранье. Это не та неправда, какую лепишь не думая на уроках физкультуры о том, что у тебя аллергия на баскетбол, или на кассе в супермаркете, что у тебя совершенно нет мелочи. Здесь приходилось обманывать не только родителей или себя саму, но и постояльцев. И как бы это ни было противно, Вайолет годилась на эту роль как никто другой лучше: с ослепительной милой улыбкой информировать гостей, что бассейн на реконструкции/кухня по техническим причинам не работает/в номерах не «давно не было капитального ремонта», а просто «такой стиль у нас здесь». И чем чаще Лиз ставила Вайолет вместо себя или рядом с собой у стойки регистрации, тем больше у нее создавалось впечатление, что в «Кортез» заселялись - за редким исключением туристов - лишь любовники и люди с довольно сомнительной репутацией.
Еще одной сложностью оказалась борьба с культурными ценностями других народов… И если на отдыхе с семьей за тебя это делает персонал отеля, а ты лишь сторонний наблюдатель на мягком шезлонге, то сейчас же эта забота падала именно на хрупкие плечи самой бывшей отдыхающей… В пятницу – по причине, как потом объяснила Айрис, нелепой ложной пожарной тревоги в соседнем отеле «Эйс» - толпой хлынули перепуганные иностранцы, решившие перестраховаться. Вайолет по-привычке вскочила с высокого стульчика, с колотящимся сердцем и каменным выражением лица изучая новоприбывшую кучку китайцев. Ох уж этот чудной народец, который порой пугает нас, но без которого бы этот мир был бы абсолютно неполным. Безусловно, уважать соседей по планете нужно да и Вайолет поначалу тоже так думала, но перебороть себя было крайне тяжело, и сущий ад начался, когда девушка в изумлении поняла, что эти туристы не говорят по-английски.
– Простите… - пыталась вклиниться в словесный поток китайцев Вайолет, нервно облизывая губы и вертя в руках шариковую ручку. Ввиду языкового барьера ее начинало заметно трясти, что злило туристов. А ведь ей во что бы то ни стало надо было убрать из словосочетания «потенциальные постояльцы» ненужное слово «потенциальные». – Извините, не могли бы вы по-английски… я не… простите, но… - пыталась Вайолет, совсем растерявшись. Эти маленькие человечки с дорогими фотокамерами и абсолютно не различимыми для нее самой лицами громко и наперебой раздраженно жужжали. На помощь как всегда пришла Лиз. Она ласково, будто теплый ветерок холодным вечером на пляже, вплыла в зал из подсобки, выуживая из нижнего ящика рабочий мобильный. Быстрый жест одним указательным пальцем в сторону китайцев, мол, приостановите свой рокот на секунду, и Лиз уже поспешно рылась в меню, сосредоточенно пробегая взглядом имена. Затем облизнулась, поглядывая на китайцев с натянутой гостеприимной улыбкой.