Play the kitten

candied v

***

С Мейн-стрит он на Седьмой улице свернул налево, направляясь в совсем противоположную сторону от почтового офиса. Вайолет, крепко сжимая руль велосипеда, сосредоточенно следила за темной макушкой юноши, обходя вездесущих прохожих. Велосипед под управлением катился рядом. «Что я делаю? Сумасшедшая! А если он обернется? И так считает меня чокнутой воздыхательницей за то, что я вытворяла в учебном году!» - думала та, упорно продолжая ход. Ведь стоило лишь развернуться и бросить это постыдное занятие, как ощущение потерянной возможности и изнывающее любопытство преследовало бы еще долгое время. Что стоит немного поразвлечься? Ей всегда нравилось гадать, чем в ту или иную минуту может заниматься Кит, а от столь яркой близости в данный момент этот вопрос казался ей особенно остро стоящим. Ну вот куда он может держать путь в середине

июльского дня? Спортзал? Тогда нужна сумка. Встреча с родителями? Тогда почему этот район? Было приятно размышлять о мотивах, когда ее не замечал предмет раздумий. В университете такой фокус не срабатывал: стоя в курилке после очередной пары, приходилось стремительно отводить взгляд, пытаясь убеждать всех вокруг – включая и его самого - в том, какой же это там интересный фикус в окне дома на соседней улице.

Но при всей , казалось бы, зацикленности на юноше, Вайолет и самой тошно было от своего поведения. О нет, она не была безумной фанаткой. Она была больна, страдала от чувства, и осознавала это, а посему пыталась всеми знакомыми ей способами бороться с вирусом. Конечно же здравомыслие чаще всего брало верх. В обычные дни Вайолет знала границы, не вступала в разговоры с Софи и другими, когда Кит был рядом, и старалась всегда держаться в стороне, потому что никто не любит назойливых, но порой так давила эта боль, что хотелось подойти и сказать юноше все, что она думает по этому поводу. Ведь чаще всего сталкивались они совершенно случайно, казалось, по вине судьбы, которая словно бы насмехалась над девушкой.

Зачастую хотелось не только высказаться, но и сделать что-то. Нанести вред, заставить его страдать…

Сердце стучало быстрее обычного, и странной тяжестью наливались ноги. Впереди – перекресток; быстро мелькали разноцветные капоты машин. Вайолет остановилась у пожарного гидранта под шарообразной кроной низкого дерева, чувствуя, как потеют ладони, сжимающие прорезиненный руль. Кит дождался зеленой пятерни светофора и быстро, словно мог не успеть, пересек, почти перебежал дорогу, тряся пакет. На противоположенной стороне - двухэтажный стеклянный офис продаж автомобилей. У входа, чтобы не мешать прохожим – какой сюрприз – «элита факультета», как ее извечно именовала Вайолет. Анна, Давид, а рядом Дейзи – девушка необычайно умная, но крайне властная. Сколько раз за зимний период Вайолет закатывала глаза, слыша с ряда позади шепот Дейзи, обращенный к Давиду: «Надень свитер. Здесь холодно. Я тебе сказала, надень свитер». Ее бойфренд Давид – горячий парень итальянских кровей - был самым веселым из всех представителей мужского пола, каких Вайолет имела честь повстречать за свою жизнь. Однажды, перед Рождественскими каникулами, быстрее остальных сдав компьютерное тестирование, Вайолет и еще пятеро девушек дожидались возле аудитории опаздывающего лектора, и каким-то чудным образом Давид оказался единственным мальчиком в этом их своеобразном цветнике. Она и не припоминала, чтобы когда-то так громко хохотала над еще чьими-либо шутками, как в тот день.

Давид и Дейзи, Дейзи и Давид. Извечная парочка на всех лекциях, известная всем курсам всех направлений обучения. Вайолет всегда думалось, что если бы кто-нибудь пустил весточку чуть западнее «Южно-Калифорнийского», например, прямиком на студию «Парамаунт», то уже завтра бы в холлах университета понаставили камер с твердым намерением снять реалити шоу об этих двух пташках.

Как и всегда, трое друзей тихо курили у стеклянных дверей автосалона, что-то спокойно обсуждая с сосредоточенным серьезным видом. Анна стянула темные солнцезащитные очки, выпутав прядь волос, что зацепилась за душки, и, бросив докуренную сигарету на асфальт, с радостной улыбкой заключила в объятия Уокера. Дейзи сделала две последние затяжки и, перевернув кепку козырьком назад, повторила торжественное приветствие друга. А Вайолет стояла под деревом на другой стороне улицы, грустно наблюдая за тем, как размеренно протекало болезненное продолжение учебного года, как проходила чужая радостная жизнь, в то время как она сама тратила ее непонятно на что. Конечно, Вайолет было приятно вновь увидеть забавного Давида, что мог рассмешить Палату лордов, и Дейзи, что своим ледяным взглядом не раз заставляла умолкнуть даже преподавателей, но чувство отстраненности и одиночества все равно давило, как бы сильно Вайолет ни старалась его заткнуть в самый дальний угол.

Уныло разворачивая велосипед, Вайолет ругала себя за необдуманную глупость. Зачем она

все это затеяла? Чего этим добилась? Только время потратила! Прекрасно ведь знала, кто будет по ту сторону радуги. Их компания – недосягаемая и глупая мечта. Она не такая высокомерная, как Дейзи, не такая открытая, как Давид, не такая свободная, как Анна… А Кит?

Что она могла сказать о Ките? Вайолет его совсем не знала. Как картинка в журнале, она видела лишь оболочку, или как актер по радио, она лишь слышала голос.

Она ничего о нем не знала.

***

Вайолет прожила в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы успеть привыкнуть к контрасту: лавчонки с истертыми вывесками и пугающим состоянием стен и витрин а-ля «здравствуй, Мексика родная» стояли бок о бок с элегантными многоэтажками времен Великой депрессии. Один квартал сменялся совершенно другим. Вайолет энергично крутила педали, проносясь мимо скромных пекарен и роскошного вида аптек, похожих на громадные супермаркеты, банков и зданий с парковочными местами, бутиков и магазинов с интим товарами.

Небо подернуто дымчатой серой пеленой. С верхнего уровня транспортной развязки открывался вид на город, от которого поистине перехватывало дыхание. Слева – высоченные стеклянные башни, сияющие в солнечные деньки, красные строительные краны, возвышающиеся над тонкими пальмами, что вырастали, казалось, прямо из белоснежного торгового центра. Справа - огромный отель и похожее на плоский экран телевизора офисное здание. И шоссе. Шоссе, расстилающееся вдаль, уходящее, казалось, к горизонту, и мелькающие со скоростью падающих звезд авто, что проскакивали мимо, под ногами Вайолет, точно ее собственные нереализованные возможности.

Белое низенькое здание почтового офиса всосало Вайолет в кондиционированное помещение и долго не хотело отпускать: сбагрив гору конвертов, девушка целую вечность дожидалась, пока работник отыщет два ответных письма для тридцать восьмого номера. Выпорхнув на улицу и пихнув сумку обратно в корзину, Вайолет помедлила, заметив свежий выпуск, оставленный на зеленых контейнерах с бесплатными газетами. Ранее не часто почитывающая что-то иное кроме «правильной», как она ее называла, литературы или интересующих статей в интернете, сейчас же Вайолет привлекло именно крупное фото на первой странице. Со снимка улыбался довольно симпатичный юноша, чья внешность так разнилась с напечатанными ниже словами: «ПЯТЬ ЖЕРТВ. Пойман семнадцатилетний Дилан Купер, последнюю неделю скрывавшийся в печально известном заброшенном доме района Нортридж. Дилан признался в убийстве преподавателя: “Мы все делаем только то, что считаем правильным” – говорит Дилан, - “и я вовсе не считаю, что мои убеждения граничат с моралью. Раскройте глаза на то, что происходит в мире! Не я первый – не я последний. Мои кумиры, спросите вы? За четыре года до моего рождения произошло то событие в Вестфилд Хай. Парень действительно крут. И знаете что? О нас будут помнить вечно, про таких как мы будут снимать фильмы и писать книги. Загляните в историю, черт побери!»

Вайолет едва сдержала усмешку, лишь чуть скривив губы. Ничего смешного в словах юного убийцы конечно же не было, и Вайолет поспешила свернуть газету, упрятав ее подальше в сумку, словно бы какой прохожий мог заметить такую неуместную реакцию на написанное. Карман платья прожигал листок с адресом.

***

Этот данный Лиз адрес находился ниже по Седьмой улице, западнее почтового офиса. Но прежде, чем отправиться за сигаретами для Джеймса, Вайолет заприметила пекарню. Потолкавшись на черно-белом плиточном полу возле больших холодильников, Вайолет достала картонный пакетик молока, подивилась выполненным вручную рисунком в индийском стиле во всю стену над прилавками, полюбовалась обилием выпечки за стеклянной витриной и, немного подумав, заказала куриный суп на вынос и, расплатившись помятой крупной купюрой, устроилась у углового стола с розовой поверхностью.

На наручных часах как раз время обеда. Вайолет глядела на перекресток, доедая пропитавшуюся бульоном лапшу. Закинув при выходе оставшуюся со сдачи мелочевку в большую черную коробку «Чаевые», девушка выпорхнула на улицу, проткнула трубочкой пакет с молоком и, крепко сжимая руль велосипеда свободной рукой, побрела вниз по улице, выискивая взглядом нужный дом.

По традиции Голливуда, все самое интересное происходит в неприглядных китайских забегаловках. Вайолет дважды сравнила адрес с листочка с адресом, прописанным на вывеске перед двухэтажным темно-красным строением с рисунком китайского тигра на двери.