Play the kitten

candied v

— Пора идти, мне рано вставать.

Кит молча протянул ладонь, перенимая гитару, пряча инструмент на прежнее место за стеллажом. Ореол беззаботности спал, юноша выглядел мрачнее обычного. И первой выходя из кладовой, Вайолет в глубине души ликовала, чувствуя свою маленькую, хоть и абсолютно неосознаваемую победу: как бы она ни желала сделать Кита самым счастливым парнем, ей было приятно, что он приуныл. И тяжело было принять это двоякое чувство: Вайолет нравилось и одновременно страшило, что ей хотелось заставить страдать человека, которого она так сильно любит.

Они расстались в лифте: Кит сердечно поблагодарил за помощь и вновь сделал комплимент по-поводу маленького концерта, глядя на нее все тем же не то сонным, не то погрустневшим взглядом красивых темных глаз, Вайолет же, в свою очередь,

учтиво кивнула, выдав скромную улыбку. И стоило лишь покинуть лифтовую кабину, уносящую Уокера на этаж выше, как стала заметна дрожь в коленях, и руки вдруг затряслись, и ноги подкосились. И Вайолет разрыдалась прямо в коридоре, сползая по гладкой стене к пыльному деревянному плинтусу, зажимая рот ладонью так сильно, что заныла челюсть. И она чувствовала, как горячие слезы затекали между пальцев, слышала собственные приглушаемые рукой всхлипы, а в ушах стоял привычный звон. Ее разум атаковал вопрос «Что я делаю со своей жизнью?». И действительно, к чему она шла? Куда все это ее приведет? Каков будет финал? Правильно ли отвергать реальность и с таким отчаянием желать собственного придуманного идеального конца, отмахиваясь от вполне очевидных фактов?

***

Но сколь бы приятным или, наоборот, неприятным не было бы настоящее, мы никогда не знаем, что ждет нас в будущем. У кого-то всегда есть план на наш счет, кто-то всегда знает, что произойдет. Возможно, и лишь на подсознательном уровне, но ведь водитель, которому суждено часом позже стать виновником аварии, чувствует, возможно и слабо, но все же дурное предзнаменование перед выходом из дома… Иногда мы чувствуем опасность, а иногда инстинкты нас все же подводят, и, как мне кажется, такие случаи как раз особенные, заставляющие нас пройти какой-то урок и сделать определенные выводы. Ведь если мы ощущаем, знаем об угрозе, то неосознанно готовимся. И только лишь безоружными проявляется наше настоящее «я», наш подлинный характер.

Первый приступ ужаса прошел, и Вайолет перестала бездумно дергаться, пытаясь освободиться от наручников; холодный метал жег нежную кожу запястий. Она быстро смекнула, что плохая идея показывать свой страх, и со стороны ее первый порыв действительно выглядел как простое замешательство после пробуждения. Ребристая боковина отключенной батареи больно впивалась в спину и предплечье, а от жесткого пола ныли ягодицы — ковер хоть и числился как предмет интерьера, однако за годы службы превратился из плюшевой радости в сухую жесткую подошву. Вайолет заснула скованная обязательствами перед самой собой лишь для того, чтобы проснуться скованной наручниками у трубы батареи. Что за нелепый парадокс! Это был ее номер, однако ночной визитер был отнюдь не желанным гостем. Его облик маячил перед глазами от одной до противоположенной стены. Он был озабочен, возбужден — она ясно замечала это на его лице, когда юноша вдруг попадал в рассеянное лунное свечение. Он грыз заусенец на пальце, расхаживая из стороны в сторону, она пыталась придумать способ освободиться.

— И долго это будет продолжаться? — ее голос был резким, холодным. Юноша замер, стараясь понять, страшно ли ей. Но сколь ни пытался, не мог уловить ужаса ни в воздухе на уровне энергетики, ни в ее голосе, ни уж тем более на ее лице. Она скорее была раздражена, чем напугана. Вайолет, выжидая, сосредоточенно следила за юношей широко распахнутыми глазами. Но он молчал, и девушка показательно дернула рукой; клацнули наручники, и натянулась соединяющая их цепь. — Я об этом вот. Что, первая попытка провалилась, и ты решил приковать меня, чтобы уж наверняка?

Казалось, будь она свободна, то в любой момент могла бы схватить первый попавшийся тяжелый предмет и швырнуть в расхаживающего по другую сторону кровати юношу. И у него даже мысль проскочила, а действительно ли плотно пристегнуты наручники… Блондин нервно облизнулся, подлетая к сидящей на полу девушке.

— Я не хочу навредить тебе, честно, — он коснулся ее предплечий. Секунду она не двигалась, уставившись в его огромные глаза, затем резко дернулась в попытке задеть, ударить ногой. Лязгнули наручники. Блондин успел отскочить, держась за деревянный бортик кровати. — Да не собираюсь я тебя трогать! — заорал тот, ударив по деревянной панели кулаком. Сдув с лица упавшие волоски, Вайолет сглотнула,

сильно жмурясь. То, что она имела дело с психом — это было ясно как день. Ничего, она в своем номере, скоро, должно быть, уже восход, ее точно найдут. Но вот чего она не понимала: он не заткнул ей рот, потому что забыл по глупости или потому что знал, что она не собиралась кричать?

Вайолет действительно его поразила. Такой дикой связи постороннего с самим собой он не чувствовал никогда. Она совсем его не боялась, и это вводило в ступор. Он совершенно не знал, что ему делать дальше.

Вновь шаги по комнате. Вайолет громко выдохнула, покрутив запястьем; руки затекли. Тейт быстро ходил туда-обратно от тумбочки до столика, то сжимая носовую перегородку, то поглаживая лоб, то взъерошивая волосы. Она выжидающе молчала. Лишь лихорадочно обыскивала номер в поисках чего-то, что может ей помочь. Фишку с отсутствием страха она просекла сразу, ведь кто умирает в фильмах про маньяков быстрее всех? Те, кто выбешивают, разводя нюни, и просят пощадить, конечно же! Никаких соплей и слез! Лишь холодная тактика невосприятия.

— Я у тебя первая?

Тейт замер, оборачиваясь на ее голос.

— В каком смысле?

— Я первая, кого ты приковываешь к батарее? — Вайолет поджала губы, вскинув брови. — Просто интересно, может ты всех девушек так оставляешь, а потом прячешь тела где-нибудь в этом отеле под половицами.

Тейт издал смешок, похожий не то на бесчувственное удивление, не то на искреннее веселье. И глаза его сияли, словно от слез.

— Не у того постояльца ты решила это спросить, — с улыбкой произнес тот, расправляя плечи. Вайолет пропустила ответ мимо ушей, все пытаясь рассмотреть юношу получше, на случай если придется составлять в полиции фоторобот или что-то такое. Он был высок, хорошо развит физически — и при других обстоятельствах Вайолет бы назвала его привлекательным. Ее пугало и одновременно сбивало с толку, как он может выглядеть одинаково каждую их встречу. Ведь мы все неизменно меняемся, на нас накладывает отпечаток бессонная ночь или слишком большое количество алкоголя перед сном, но этот юноша всегда выглядел одинаково. Его глаза, форма челюсти и контур губ напоминали отдаленно Кита с Джеймсом. Но лишь смутно: этот юноша был намного моложе. Возможно, будь его волосы темнее, сходство бы было заметно сильнее… а, может, дело было и в одежде а-ля Кобейн младший, ведь чем более мешковаты вещи, тем моложе кажется их обладатель…

— Ты решил умолчать меня до смерти? — с издевкой в голосе решила повторить свой вопрос девушка, начиная действительно злиться на абсолютно детское поведение блондина. Тот продолжал расхаживать по комнате, кусая заусенцы, лишь бросив встревоженный взгляд на девушку.

— Я же сказал, я не сделаю тебе ничего плохого, — медленно, будто контролируя гнев, повторил юноша.

— Тогда зачем это? — дернула руками Вайолет, натягивая цепь наручников.

— Как только я хочу поговорить, ты ругаешься на меня и убегаешь! Я просто хочу поговорить…

Вайолет выдохнула, облизывая губы.

— Окей, — вновь дернула наручники та, — я вся во внимании.

Тейт сглотнул, снова принявшись расхаживать по комнате. Сквозь раздвинутые шторы лунный свет рассеянно падал на ковер длинным прямоугольником, и поблескивали позолоченные кругляшки отверстий для шнурков на его потертых конверсах.

— М-может, — он запнулся, заметно нервничая, — может ты начнешь…

Вайолет сдерживалась, чтобы не наорать на него.

— Ты серьезно? — воскликнула та, сгорая от гнева. Мало того, что этот парень вздумал затевать ночные игрища с наручниками, так еще и понятия не имел, чего, собственно, хотел от нее! Великая наглость! Но в голову Вайолет вдруг пришла давно забытая мысль. Девушка поелозила на полу, массируя затекший бок. — Ладно, у меня есть вопрос, — Тейт остановился, с нескрываемым интересом подняв взгляд на говорящую. — Твоя фамилия Лэнгдон ведь, верно? — она дождалась, пока юноша нерешительно кивнет. — Я знаю одного человека с такой же фамилией. Адрес Уэстчестер Плейс тебе ни о чем не говорит? Вы случайно не родственники? — она выжидающе продолжала наблюдать за мимикой юноши — настолько, насколько это позволяло безобразное освещение, или, скорее сказать, его отсутсвие. Тейт зажевал губу, шумно втягивая носом воздух. Нервничал?