Плененная во тьме
Шрифт:
Над ним стоял странный мужчина и выкрикивал слова, которые он не понимал. Речь была слишком быстрой, чтобы вычленить из нее отдельные фрагменты, но даже если бы он говорил медленнее, мальчик все равно бы не понял, ведь он никогда не слышал таких слов.
Он хотел вернуться домой.
Закрыв глаза, он на мгновение перенесся в свой уютный мирок. В нем, он сидел на руках у своей мамы, которая поцелуями щекотала его шею, заставляя своего сыночка смеяться. Он был ее 'Маленьким Красавчиком'. Визжа от смеха,
Слезы жгли его глаза. Все тело горело.
– Сукат!
– сказал мужчина.
Мальчик знал это слово, мужчина всегда произносил его, когда он начинал кричать или плакать.
Мальчик заставил себя закрыть рот, пытаясь дышать через нос, и глотая кровь, стекающую по задней стенке горла. Он больше не был голоден. Сейчас, его желудок был полон его же собственной крови. И виной тому, был его голод.
Каждое утро Нарви оставлял на маленьком столике небольшой кусок пресного хлеба и немного воды, после чего, злобно оглядывая мальчиков, выходил из комнаты. Всего их было шестеро: два англичанина, один испанец, два араба и он.
Поначалу, они делили всю пищу поровну, но с течением времени, и господством голода, их трапеза начиналась с драки, которая заканчивалась полным желудком одного или двух ребят, и разбитым носом тех, кто посмел посягнуть на добычу. Мальчик часто выходил победителем в этой борьбе, но неоднократно, коллективная мощь все же лишала его съедобного трофея.
Именно так и произошло сегодня. Почувствовав запах еды, он не смог сдержаться. Ведь с момента его последнего выигрыша, прошло целых два дня.
Вода была горячей, а хлеб холодным, но он быстро запихал это в себя, ему было слишком мало.
На тарелке лежало много всякой всячины и ему даже показалось, что он учуял запах цыпленка. Он был еще слишком мал, поэтому для него все виды мяса были 'цыпленком'.
Сев за столик, он схватил кусок мяса. Оно обжигало его рот, но ему было все равно - зудящее раздражение на губах, глотке и языке было не в состоянии перекрыть восхитительный вкус украденной им еды.
Мальчик не предвидел приближающегося удара.
В одно мгновение его рот был наполнен вкусным цыпленком, а в другое - грязью и кровью. Он даже не понял, чем его ударили. И откровенно говоря, он и понятия не имел, что он сделал не так, чтобы не повторить этого в будущем.
– Габи! Кальб!
Его лицо ошпарило что-то горячее и мокрое, глаза вспыхнули огнем.
Он начал отчаянно тереть их своими маленькими ручками, но это лишь усугубило невыносимое жжение. Он закричал, и из его заполненной кровью глотки, начали вырываться булькающие звуки. И даже, несмотря на это, в тисках своей агонии, он по-прежнему чувствовал остроту пищи, все еще находящейся
Плотно закрыв глаза от жгучей боли, усиливаемой перченой пищей, он начал вытаскивать из своих волос еду и запихивать ее в рот. Жжение стало в два раза сильнее из-за открытых ран в полости рта. Но он, по-видимому, был все еще слишком голоден, чтобы обращать на это внимание.
– Кальб, - продолжал звать его мужчина, а затем, схватив его за загривок, потащил по полу, в то время как тот пытался ползти за ним на четвереньках.
Мальчик плакал. Кричал. Звал свою маму. Но она не приходила. Никогда. И он ненавидел ее за это.
****
Воздух был тяжелым. Осязаемым. В нем чувствовалось всепоглощающее волнение о предстоящих событиях. Она была недалеко.
Его пальцы сильнее сжали руль внедорожника.
Ласкать ее... или придушить?Он все еще не знал, на чем остановить свой выбор. Единственное, о чем он знал наверняка, это о своем желании чувствовать ее под своими руками.
Усилив хватку на руле, он вжал педаль газа в пол. Джаир, сидящий на пассажирском сидении, озадаченно посмотрел на него. Хрен с ним.
– Как ей удалось сбежать?
– подтрунивал араб.
Калеб одарил его таким взглядом, которым, он надеялся, убить Джаира на месте. На что тот лишь улыбнулся.
– Она должна быть хороша. Не могу дождаться момента, когда попробую ее, после того, как Рафик узнает, что она испорчена.
Ничего не ответив, Калеб сосредоточился на контролировании гнева, распространяющегося по его венам со скоростью света. Это был очень важный момент. Он до сих пор не понимал намерений Рафика в отношении Джаира, а его реакция могла придать правдоподобность вещам, которых в действительности не было. И даже, несмотря на то, что решимость Калеба на какие-то доли секунды дрогнула, его преданность по-прежнему осталась непоколебимой.
– Только прикоснись к ней, и я отрежу тебе руки, - проскрежетал он.
Придурок.
– Мы на месте.
Калеб припарковал внедорожник на некотором расстоянии от их намеченной цели.
Найти нужный дом не составило особого труда. Это было единственное жилое здание, в котором горел свет, и грохотала музыка. Однако, он не хотел лишаться эффекта неожиданности.
'Нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает'. Об этом гласил один из первых уроков Сунь Цзы, из “Искусства Войны”.
Следом за ними остановился и заглушил двигатель второй автомобиль, в котором ехали братья Джаира. Из него вышли трое мужчин, которые сразу же направились к багажнику автомобиля за оружием.
Рука Калеба потянулась за его револьвером модели 29 S&W, мощнейшим Магнумом 44 калибра; его будет вполне достаточно, чтобы прострелить сквозную дыру в двери. Или в голове. Без разницы.
Он бросил взгляд на Джаира, борясь с желанием выстрелить тому в башку и покончить с этим, но ему следовало держать себя в руках. Джаир все еще могоказаться полезным.