Плененное сердце
Шрифт:
— После того как вы отдохнете, я имею указание отвезти вас к портному, который приготовит для вас гардероб, в особенности костюм для вашей завтрашней утренней встречи с матерью его светлости.
Колби пристально посмотрела на Лира. Мысль о встрече с будущей свекровью привела ее в замешательство. В своих прямодушных размышлениях она никогда не задумывалась об обязательствах, связанных с замужеством, и теперь проклинала свою неспособность предвидеть эту встречу.
— Я должна так скоро встретиться с леди Браунинг? — испуганно прошептала она и попыталась
— Я проиграл пари самому себе, — сказал Лир, стараясь прервать неловкую паузу. — Я думал, вы поинтересуетесь, откуда портниха узнала ваш размер.
— И откуда? Лир покраснел.
— Я подробно описал ей ваши габариты, ваша милость.
Колби улыбнулась, и они провели остаток пути в гостиницу с прежним благожелательным отношением друг к другу.
Глава 15
На следующее утро Нэвил Браунинг прибыл в гостиницу, едва Колби успела закончить свой туалет.
Несмотря на бессонную ночь, она выглядела лучше, чем накануне, но полагала, что в этом больше заслуга лондонской портнихи, чем ее собственная. Не привыкшая к таким пышным нарядам и не проявлявшая особенного интереса к своей внешности, Колби тем не менее была счастлива тем, как сидевшее на ней зеленое вельветовое платье соблазнительно облегало ее полные груди и узкие бедра. Она восхищалась, как волшебно колыхалась верхняя юбка с каждым ее шагом перед огромным трехстворчатым зеркалом. «Если я не буду следить за собой, — подумала она, — я скоро стану как мама, ходячей демонстрацией мод», — и поежилась от этой мысли.
Дворецкий объявил о прибытии Нэвила, и Колби нерешительно вышла в богато убранную гостиную. Нэвил стоял у высокого окна, разглядывая людей в парке. Одетый в строгий черный пиджак, узкие черные брюки и блестящие черные ботинки, он перекладывал из одной руки в другую цилиндр с черным крепом. Колби заметила, что его плечи, обычно прямые, выдававшие в нем бывшего полкового офицера, ссутулились. Весь его вид в другое время тронул бы сердце Колби.
Нэвил обернулся и приветствовал ее формальным поклоном.
— Прежде чем мы поедем, я хотел бы, чтобы вы надели вот это. — Он вынул из внутреннего кармана небольшую шкатулку. — Я хочу, чтобы леди Браунинг думала, будто я вручил вам это некоторое время назад. После помолвки все женщины семьи Браунинг носили это кольцо.
Колби взяла коробочку и открыла ее. Старинное небольшое колечко с бриллиантами и изумрудами было самым красивым кольцом, какое она когда-нибудь видела, и ей очень захотелось примерить его, но она не могла позволить себе его надеть.
— Я бы этим оскорбила всех женщин, которые носили его раньше.
— Леди Колби, не испытывайте мое терпение, — раздраженно сказал Нэвил. «О Боже! Может ли эта женщина сделать что-нибудь, не пререкаясь?!» — Моя мать ждет нас, и без кольца она заподозрит, что с помолвкой что-то
Колби надела кольцо.
— Я верну его после свадьбы, — спокойно сказала она и повернулась, чтобы выйти из комнаты.
Нэвил остановил ее.
— Я должен просить вас еще об одном одолжении, — сказал он, краснея. — Я заставил ее поверить в то, что это брак по любви.
Впервые Колби прямо посмотрела на него и замолчала, потрясенная страдальческим выражением его лица. В конце концов, он тоже человек, подумала она, но эта мысль была слабым утешением.
— Видите ли, я должен был дать ей какую-то надежду после смерти Роберта, — сказал Браунинг, опуская глаза и вертя в руках свой цилиндр.
Она кивнула и вместе с ним вышла из номера. С каждым словом, произнесенным между ними, Колби становилась все больше и больше подавлена чудовищностью того, во что она себя ввергла. Недобрым словом она вспоминала своих дядей, заставивших ее ввязаться во всю эту ложь и увертки. «Я заложила свою жизнь, и я ничего не могу с этим поделать», — с горечью говорила она себе.
По дороге к леди Мириам Колби так нервничала, что почти была без сознания. Она сидела наедине со своим будущим мужем в закрытом экипаже, погруженная в глубокое уныние. Для Колби это было прелюдией к их совместной жизни.
Она не собиралась часто подвергать себя подобным испытаниям после того, как благополучно забеременеет. При мысли об этом Колби стало бросать то в жар, то в холод. Капли пота стекали между ее грудями, и ноги стали ватными от ощущения слабости, раньше неведомого ей. Она вынула из рукава батистовый носовой платок и вытерла руки.
Из своего угла экипажа Нэвил украдкой наблюдал за ней, неожиданно пораженный ее царственным обликом, величавой фигурой и — да, он был вынужден признать это — прекрасным лицом. «В самом деле, — подумал он, — как живущая отдельно жена и мать она вполне подойдет».
Спрятавшись за портьерой своей гостиной, леди Мириам пришлось напрячь всю свою недюжинную волю, чтобы не броситься в парадный зал встречать свою новую дочь. По крайней мере в том, что касалось внешности, выходившая из экипажа неулыбчивая девушка обладала всем, что она только могла пожелать увидеть в жене Нэвила.
Когда ее важный дворецкий наконец объявил об их прибытии, леди Мириам отбросила сдержанность и заключила Колби в объятия.
— Простите меня за некоторую бестактность, моя дорогая, — сказала леди Мириам, наконец отпуская Колби, — но я мечтала о моменте, когда мой сын одарит меня своей женой, слишком долго, чтобы теперь прятать свои чувства так, как следовало бы.
Страхи Нэвила моментально улетучились. Женщины переместились к софе, держась за руки и болтая, как будто они были знакомы целую вечность. В своих отношениях с Колби он видел только суровую строгость. Теперь неожиданно для него она оказалась совершенно другой: улыбающейся и женственной. Если Колби играла роль, то она это делала неплохо, и впервые за несколько недель он мог спокойно вздохнуть.