Пленница греха

Кэмпбелл Анна

«Не будь идиотом, Тревитик. Девушка страдает не от настоящей любви, а просто она преклоняется перед героем. Эта болезнь у нее пройдет без последствий».

— Мисс Уотсон… Сара…

Он замолчал, чтобы не причинять ей страданий.

— Должно быть, вы считаете меня глупой.

Ветер заглушал ее тихие слова, и ему пришлось наклониться к ней, чтобы их расслышать. Голову кружил ее запах, смешанный с соленым запахом моря. Ноздри его раздувались.

Гидеону хотелось сказать ей, что она особенная. Но он

не считал себя вправе говорить комплименты невинным юным девицам.

— У меня есть тетя, сестра моей бабушки на самом деле, которая пришла бы в ужас от моего поведения. Она так старалась сделать из меня леди. — Сара замолчала, набрала воздуха в легкие и продолжила: — Я была настоящим сорванцом, когда она за меня взялась. Мой отец воспитывал меня так, словно я мальчик, а не девочка. Видите ли, однажды все имения станут моими.

Гидеон нахмурился. Что за чушь она несет?

— Разве ваш старший брат не является наследником?

— Порядок наследования был изменен. Мой отец…

Она опустила плечи и подавленно замолчала.

— Они мои сводные братья, — продолжила она, опустив голову. — Мой отец умер, когда мне было шестнадцать. Мать вышла замуж вторично. У ее мужа были два взрослых сына, которые возненавидели меня с первого взгляда.

Гидеон подвинулся к ней, словно даже здесь, на этом пустынном пляже, стремился защитить ее от семейного насилия. Его сжигала ярость — он готов был убить всякого, кто угрожал ей. Голос его охрип от ярости. Наконец он узнал ее тайну. Наконец понял, с кем им придется иметь дело.

— Те скоты, что избили вас?

— Да.

Сара замолчала. Продолжила она с явной неохотой:

— Моя мать умерла вскоре после того, как вышла за моего отчима. Выбор ее был не самым удачным. Муж оказался пьяницей, игроком, никчемным человеком. С самого начала открыто изменял ей.

У Гидеона сводило нутро при виде страдания на ее лице. Он видел, что она очень старается не показывать, как ей больно. Любой другой мужчина на его месте обнял бы ее, успокоил. Но конечно, мужчиной его можно было назвать лишь условно.

— И вы жили в этой медвежьей берлоге с шестнадцати лет?

Сара покачала головой и бросила ракушку на песок.

— Для них я была еще одним ртом, и все. После смерти моей мамы я уехала к сестре моей бабушки в Бат. Она-то и пыталась привить мне хорошие манеры. Тетушка Джорджиана была самым решительным образом настроена на то, чтобы найти мне самую лучшую партию. Во время сезона в Бате жизнь бьет ключом.

— Уверен, что недостатка в ухажерах у вас не было.

Глупо испытывать ревность к незнакомым мужчинам, которые флиртовали и танцевали с ней.

Она пожала плечами и посмотрела на волны. Лицо ее порозовело. Он изучал ее профиль. Те мужчины видели в точности то, что видел сейчас он. Невинность. Благородство. Красоту. И свежую, благоухающую

чувственность, которая влекла его, как влечет ароматный цветок пчелу.

Гидеон считал себя неподвластным женским чарам. Стоило ему прикоснуться к женщине, как его бросало в дрожь. И все же эта девушка обещала такую страсть, которой даже он не мог сопротивляться.

— Мой отчим свалился с лестницы в пьяном угаре и сломал себе шею. Мои сводные братья получили от него в наследство одни долги. И все, что они могли выжать из того, что были названы моими опекунами в завещании.

Так вот оно что. Будучи ее законными опекунами, сводные братья имели право вернуть Сару под свою опеку. Неудивительно, что она так не хотела посвящать незнакомца в подробности. Дав ей приют _,Гидеон нарушил закон. Уже это одно могло заставить многих людей передать ее властям, как бы они к ней ни относились.

— Выходит, по закону вы в их власти.

— Да, к несчастью. После того как они забрали меня у тетушки Джорджианы, они стали строить планы, как выдать меня замуж.

Налетел ветер, и длинная прядь упала ей на лицо. Она машинально смахнула ее. Она была на грани срыва — ее выдавал голос.

— Когда они поняли, что я не настолько наивна, попытались заставить меня целиком им подчиниться. Я была лишена возможности отправлять и получать письма. Никаких газет. Меня не выпускали из города. Вначале придумывали всевозможные отговорки. Потом начались угрозы.

Бедное дитя. Ей оставалось полагаться лишь на силу духа и хитрость в ситуации, где грубая сила решает все.

— Вы не могли подкупить слуг, чтобы переслать письмо?

Она покачала головой:

— Слуги знали, что жалованье они получат лишь в том случае, если меня выдадут замуж.

Жгучая потребность сделать из ее сводных братьев желе была настолько сильной, насколько сильным было желание схватить ее в объятия и целовать до бесчувствия.

— Полагаю, чем ближе было ваше совершеннолетие, тем больше ими овладевало отчаяние.

Она остановилась и посмотрела ему в глаза. Одной рукой она убрала волосы с лица. Ветер окончательно растрепал ее косу.

— По наивности я считала, что они все же останутся джентльменами. Они урезали мой рацион. Заперли меня в комнате. Вначале меня били несильно, стараясь не оставлять синяков. Не могу представить, отчего они боялись оставлять синяки. Не могу сказать, что слуги ни о чем не знали. А кроме слуг, меня никто не видел.

Она замолчала, словно ждала от Гидеона комментариев. Но он был так зол, что не мог произнести ни слова.

— По крайне мере насилие было честным. — Голос ее дрожал от гнева. Она сжимала кулаки. — Хуже было, когда они начинали убеждать меня в том, что хотят выдать меня замуж ради меня самой. От этого меня тошнило.