Пленница греха

Кэмпбелл Анна

По крайней мере в своих снах.

После раннего завтрака он отправился на прогулку верхом на незнакомом ему коне. Акаш еще не приехал с Ханом и остальными лошадьми. Сейчас он шел по галерее, направляясь в свои комнаты, чтобы принять ванну перед тем, как приняться за работу над документами, касающимися поместья. В надежде, что его не станут отвлекать мысли о кареглазой гурии.

С портретов на стене галереи на него смотрели его предки. Он не рассчитывал на их одобрение. Как мог он на него рассчитывать? Его прародители, должно

быть, негодовали из-за того, что весь их труд, все их устремления, все их надежды умрут вместе с ним.

Бог знает, что будет с его поместьем, когда его не станет. Но пока он жив, он посвятит свою жизнь тому, чтобы восстановить его. Не ради этих хмурых физиономий, но ради людей, которые живут здесь сейчас. Мрачных, подозрительных, неразговорчивых. И до гроба верных Тревитикам.

Он не рассчитывал на то, что доживет до того времени, когда снова увидит свою родную землю. Но он выжил, чтобы по возвращении узнать о смерти Гарри. Какая горькая ирония была в том, что его отец и его брат умерли еще молодыми в спокойной, мирной Англии. В то время, как он, Гидеон, несмотря на все опасности, остался жить.

Погруженный в свои невеселые мысли, Гидеон обогнул угол галереи и едва не сбил с ног Сару.

— Сэр Гидеон!

Он хотел подхватить ее, увидев, что она споткнулась, но вовремя одумался и спрятал руки в перчатках за спину. Кровь его бурлила от желания. Он мгновенно отвердел. Образы из сегодняшних сновидений пронеслись у него перед глазами. Как тело его движется в ее теле. Как ее бронзовые волосы шелковой пеленой обволакивают их обоих. Ее тихие стоны наслаждения.

Одно обжигающее мгновение он был близко от нее настолько, чтобы уловить ее запах. Едва заметный аромат гвоздичного мыла. Запах самой Сары. Затем она обрела равновесие и отступила. Слава Богу.

Он тоже отступил.

— Сара…

Когда он сделал шаг назад, глаза ее потемнели от обиды. Он снова хотел сказать ей, что дело не в ней, но промолчал. Пусть лучше не знает его грязной тайны.

Она прикусила губу и посмотрела на портрет, который внимательно разглядывала.

— Его можно принять за вашего близнеца.

— Что?

Он пытался сосредоточиться на том, о чем она говорила.

— Я о мужчине на портрете.

Он заморгал, чтобы рассеять туман перед глазами, и увидел, что она смотрит на Черного Джека Тревитика. Долго смотрел Гидеон в нарисованные глаза, так похожие на его собственные. Черный Джек не улыбался, но его крупный чувственный рот чуть скривился, словно он был на грани того, чтобы рассмеяться.

— Это Черный Джек. Лихой парень. Но совсем не такой, как я.

— У него определенно есть чертовщинка в глазах.

— Не только в глазах, если то, что рассказывают о нем — правда.

— Вы имеете в виду женщин? Если можно судить о человеке по его внешности, я подозреваю, что рассказы о нем — правда. — Она посмотрела прямо в глаза Гидеону. — Вы должны мне рассказать.

Он почувствовал

себя неуютно и повел плечами. Итак, ему предстояло обсуждать амурные победы его предка. Только этого ему сейчас не хватало — как раз тогда, когда он пытается взять под контроль собственные неуправляемые сексуальные аппетиты.

— Большая часть их не для ушей леди.

Она тихо засмеялась и озарила его улыбкой. Ее полные губы пленительно изогнулись, и он увидел, как блеснули маленькие белые зубы. Очередной приступ желания пронзил его. Ее тепло манило сильнее, чем тепло костра в зимнюю ночь.

Он кивнул на Черного Джека:

— На самом деле есть одна история, которая вам может понравиться.

— Всего одна?

— Я имею в виду ту, которую я готов вам рассказать.

— Вы меня разочаровали.

— Черный Джек был известным в здешних местах повесой. Он мог заставить бороздить моря все, что не тонет, мог объездить самого норовистого коня и соблазнить любую девицу. Согласно семейной легенде, он даже нашу королеву Елизавету лишил девственности.

Чарующая улыбка все еще играла на губах Сары.

— Что за мужчина.

— Именно так. — Гидеон пытался сконцентрироваться на рассказе, но прелести Сары все время его отвлекали, — В одном из своих набегов на владения испанской короны в Южной Америке он захватил галеру.

Глаза ее загорелись.

— Галеон, полный сокровищ, которых хватило бы Тревитикам на вечные времена, чтобы жить безбедно?

— Кто рассказывает эту историю, вы или я?

— Вы. Пожалуйста, продолжайте.

— Галеон с сокровищами. Так что, вернувшись в Корнуолл, Джек построил дом, который стоит по сей день.

— Если он построил этот дом, то в нем жил дух художника. Что еще было на том галеоне?

Он стал рассказывать знакомую историю, которую в детстве слышал от няни, одной из сестер Полетт.

— Еще там была дочь испанского гранда по имени донна Анна, самая красивая женщина в империи короля Филиппа.

— Она влюбилась в Черного Джека с первого взгляда?

— Нет, она боролась с ним не на жизнь, а насмерть. Но Джек хотел ее и привез в Пенрин как свою невесту.

— Только не говорите, что она так любила Испанию, что умерла от черной меланхолии вдали от всего, что любила!

— Разумеется, нет. Тогда это не была бы романтическая легенда?

— Совершенно верно.

Он усмехнулся. Как это опасно — позволять себе расслабляться в ее присутствии.

— Она сдалась, полюбила корнуоллского пирата и родила ему десять здоровых детей. Он дожил до преклонных лет, оставаясь ей верным и любящим мужем.

На лице Сары отразился восторг.

— Подозреваю, что на самом деле их брак был таким же, как у всех.

Улыбка Сары угасла.

— Нет. То была великая страсть.

Должно быть, Сара догадывалась, что Гидеон готов с ней поспорить и дать более прозаическую интерпретацию семейной легенде.