Пленник. Война покоренных. Книга 1. Милость богов
Шрифт:
– Это пока что не конец, – сказал Тоннер. – Совет ничего не решил. Мы еще можем это предотвратить.
– Что ты надумал? – спросила Джессин.
– Напомнить обо всех прежних одолжениях. Пообещать новые. Если каждый из нас обратится к своим бывшим руководителям и консультантам, мы заглушим обсуждение протестами. Утопим того рикаровского спонсора…
Он щелкнул пальцами, припоминая имя, названное Рикаром.
– Самар Устад, – напомнила Иринна. – Его зовут Самар Устад.
– Утопим его в негодовании. Пусть увидит, во что ему обойдется этот
Дафид тихо хмыкнул. В иной день, в ином настроении, Тоннер пропустил бы это мимо ушей, но сейчас, раздраженный, он не сдержался.
– Что?
Дафид встретился с ним взглядом и отвел глаза. Но потом заговорил довольно спокойно.
– Поднять шум – выход, но это может нам аукнуться. Совет не любит менять решения под давлением общественности. Считает, что это подталкивает людей к таким кампаниям. Им не хочется разбираться со всем этим.
– Ты специалист по управлению исследованиями? – огрызнулся Тоннер, прежде чем вспомнил, кто числится у Дафида в родственниках.
– Если тихо не получится, поднять шум никогда не поздно, – сказал Дафид. – Но после шумихи сделать тихо уже нельзя.
– А стоит ли вообще этим заниматься? – спросил Ньол. – Если война уже проиграна, может, разумнее не гнать волну?
– Нет, – возразила ему жена, и Тоннер с удовольствием отметил, как уверенно звучит ее голос. – Нет, хорошее случается не часто. За него стоит повоевать.
– Как бы ты взялся за дело, Дафид? – спросила Илси.
Ассистент помолчал, обдумывая ответ. Тоннер едва сдержался, чтобы не поторопить его.
– Я бы поговорил с ближним окружением членов совета. Выяснил бы, кто у Устада в союзниках, а кто недоволен им. Зная, кто наш враг, мы сможем выдвинуть встречные предложения. Такие, чтобы его коалиция распалась, а не сплотилась еще больше. Что-то мы потеряем, конечно. В любом случае. Но лучше предложить другой путь, чем просто отказаться от предлагаемого нам. И Даянской академии будет труднее возражать. Это уже другой разговор.
– Времени нет, – сказал Тоннер.
– Справишься за два дня? – спросила Илси, словно не слышала его. Парень встретил ее взгляд, покраснел и кивнул, точно получил боевое задание.
Тоннер, как руководитель проекта, имел право первым выбрать себе жилье. Его инстинкт указал на коттедж бывшего преподавателя с потертыми бамбуковыми циновками и неистребимым – несмотря на все чистки – запахом плесени. Не то чтобы дом ему нравился, но он стоял ближе всего к лабораториям. Если бы он последовал первому побуждению, то выгадал бы полчаса в день на дорогу. Но Илси похвалила более новое, выращенное из коралла здание, где ей особенно понравилась одна квартира, с выходившим на север балконом над длинной изогнутой улочкой. Она отказалась от своего проекта ради присоединения к его команде, их отношения были тогда в первом цвету, и Тоннер надеялся, что, если дом будет в ее вкусе, она станет чаще ночевать у него. Илси не состояла в руководстве, и ей отвели помещение в полуподвальном этаже старой экосферы, в часе пешком,
Он вышел на балкон – добытый специально для нее – и сел в кресло рядом с ней. Тоннер находил Илси бесконечно очаровательной, и его восхищение только усиливалось от ее дурных привычек, среди которых было курение. Это увлечение казалось ему волнующе-экзотичным. Коричневая бумажная трубочка с травкой, зажатая между ее пальцами, пахла марихуаной и чесноком. Он и не думал морщиться, но Илси все поняла и переложила сигарету в другую руку – подальше от него.
– Смотришь на звезды?
– Смотрю, есть ли на что смотреть, – ответила она.
Ночь была безоблачной, но дымка в воздухе отражала свет научного комплекса медри, верфей на западе и раскинувшегося за ними города. Звездная россыпь была не такой густой, как в совсем ясную ночь, и все равно вверху горели миллионы огней. Какое-то время он любовался блеском звезд в небе, свечением домов и улиц внизу, словно этот уголок мира мог отразить космос – надо было только заглянуть в зеркало под нужным углом.
– Не жалеешь, что занялась наукой? – спросил он.
– Иногда, – призналась Илси. – Я была бы хорошим прикладником. Между основным и продвинутым курсами полгода работала на аквакультурной ферме. Большей частью чистила цистерны. С ламинариями справлялась – зашибись.
– Может, и зашибись, но я рад, что ты там не осталась.
Над городом взмыли три огонька: два бледно-желтых и один оранжевый. Транспорт в Обаран или Гленкол. Ему представилось, будто звезды решили вернуться на небо. Он верил в такие сказки, когда был ребенком, и отчасти – даже сейчас. Дети не понимают, а взрослые забывают, что все сказки по сути своей – аналогии.
– В управлении ты бы поднялась, – сказал он. – Уже вошла бы в совет.
– Я не политик. Все лучшие администраторы – политики.
– И Алькор тоже.
– Она знает свое дело.
– Я не про тетку. Я про твоего. Про мальчика.
Илси глубоко затянулась. Кончик сигареты стал ярче огней транспорта, затем померк. Она заговорила, выпуская изо рта белый дымок:
– Злишься, что я взяла его сторону?
– Он простой ассистент. Еще не заслужил права иметь свою сторону.
Она снова поднесла сигарету к губам, помедлила, облизнула большой и указательный пальцы другой руки и, затушив уголек, выбросила его в темноту. Все это – молча. Тоннер понимал, что и он должен помолчать. Какое-то время это ему удавалось.
– Знаю, он нравится всем вам, но я ему не доверяю. Интриган. Ничего не делает просто так. И вечно за всеми наблюдает.
Ее понимающая улыбка была такой недолгой, что могла ему примерещиться.
– По-моему, он обаятельный. Да, интриган, но жестокости я за ним не замечала.
– Значит, я сейчас веду себя жестоко?
– Скажи еще раз, что не злишься на меня.
– Не злюсь. На тебя – нет, – сказал Тоннер. И продолжил: – Просто злюсь. А ты под рукой. Так что я, пожалуй, засранец.