Плеяда

Суконкин Алексей

– Станислав Антонович, - ответил гость, вспоминая, что представлялся он только фамилией.

– Так вот, Станислав Антонович, - генерал встал из-за стола. – Я понимаю, что на организацию этого процесса может уйти много времени, поэтому спешить особо не будем, помните, даже пословица такая есть – «поспешишь – людей насмешишь»?

– Да, есть такая пословица, - рассеянно улыбнулся Дорошенко.

– Ну вот, знаете, поэтому через два часа «дальнобойщики» должны стоять в готовности к загрузке… - он подошел к стене, на которой висела большая карта юго-востока Украины и стал называть населённые пункты, где следовало забирать грузы, - здесь, здесь, здесь и здесь.

– Ну, это нереально, - Дорошенко побледнел. – Слишком

мало времени для того, чтобы всё организовать.

– Вполне реально, - ответил генерал, и глядя на входящего порученца с подносом, на котором стояли чашки с кофе, дополнил: - если не кофейничать, а сразу приниматься за работу.

– Разрешите? – уточнил порученец.

– Уже не надо, - генерал подмигнул порученцу, и тот покинул кабинет вместе с кофе.

– Но… - гость поднялся.

– Или вариант с «Искандерами» вас больше устраивает? – генерал придал своему лицу больше суровости.

– Я вас понял, - кивнул гость.

– Действуйте, - сказал Эльбрус. – Мой порученец будет с вами на связи. Можете идти.

– Да, - Дорошенко попятился к выходу из кабинета.

Когда он вышел, Эльбрус снял трубку телефона закрытой связи:

– У тебя найдётся толковый оперативник на Сталегорском направлении? Есть тут у меня одна мысль, покрутить бы…

***

Поездка генерал-лейтенанта Тарасова в расположение штаба группировки «Авангард» носила не только инспекционный характер. Решение на предстоящую операцию на уровне группировки хоть и было более общим, не выражающим частности тактического звена, но, тем не менее, Генштаб должен был убедиться, что командование оперативного уровня досконально уяснило цели предстоящей операции и правильно распределило задачи подчинённым объединениям. Если же такой уверенности не возникало, Тарасову было предоставлено право своей властью подкорректировать Эльбруса и армейских начальников в нужную сторону.

Общий замысел действий исходил из военно-политических целей предстоящей кампании, озвученных руководством страны военному ведомству и предполагал в ходе стратегической наступательной операции овладеть ключевыми экономическими районами, утрата которых могла привести противника и его союзников к пониманию бессмысленности дальнейшего сопротивления. Из трёх возможных направлений, Таврического, Сталегорского и Лихоманского было выбрано последнее, которое определялось как наиболее перспективное, хотя в принципе, взятие любого из этих районов представлялось вполне достаточным результатом для грядущей кампании.

Оценка возможности проведения операции такого масштаба проводилась оперативным управлением в течение нескольких суток, в ходе которых грубо «подбивались» примерные возможности промышленности по обеспечению группировки войск вооружением, военной техникой, боеприпасами, горюче-смазочными материалами, продуктами питания, снаряжением и имуществом. Также оценивалась возможность набора в войска требуемого количества личного состава, сроков проведения с ним боевой подготовки. После объединения всех факторов, из которых складывалась общая картина, выяснялась перспектива разгрома сил противника, возможности которого, в то же время, оценивались на основе анализа разведывательных данных. Получив при грубом приближении положительную перспективу разгрома сил врага, Тарасов нацелил подчинённые ему штабные структуры на разработку общего замысла стратегической наступательной операции. Исходя из этого замысла, в котором операторами Генштаба было определено направление главного удара и грубо рассчитаны требуемые ресурсы, штаб группировки и штабы армий разработали свои решения со своим уровнем детализации. В свою очередь эти решения послужили основой для выработки командирских решений на проведение наступательных действий штабами дивизий и бригад, которые ещё более детализировали планы предстоящей боевой работы. Штабы батальонов, самые нижестоящие в военной иерархии, разработали

порядок своих действий, доведя детализацию до рот и отдельных взводов. Командиры рот обозначили задачи взводам и некоторым отделениям, а уже командиры взводов и отделений довели задачи до каждого конкретного военнослужащего.

Разработка стратегической операции заняла у Генштаба несколько недель, решение Эльбруса зрело больше недели, штаб Каскада под руководством Томска справился за пять дней, Ветер утвердил Мастеру операцию за три дня, Корсар с Сургутом отработали решение за сутки, Уралу на выработку решения на бой потребовалось три часа, Парижу на оценку и принятие решения потребовалось двадцать минут.

Никакое военное решение изначально не привязывается к текущему времени – и в этом есть особый смысл – чтобы в случае переноса сроков начала операции не пришлось переписывать все планы. Поэтому во всех военных планах время начала операции указывается как «время Ч» - оно соответствует нулевой точки отчёта. Всё последующее время обозначается как «плюс столько-то часов», или «минус столько-то». Минус означает время до «времени Ч», плюс – то, что будет после начала. Очень удобно, так как остаётся только довести всем исполнителям, какому истинному времени будет соответствовать «время Ч».

Генерал Тарасов сидел в самолёте, который вёз его в столицу. На столике перед ним была разложена карта района предстоящей операции, лежали листы с таблицами, отражающими наличие ресурсов, порядок действий, сроки готовности. Всё это ему, уже через несколько часов, предстояло доложить начальнику Генерального Штаба, а возможно, спустя ещё некоторое время, и самому Верховному.

Самолёт только взлетел, и лететь предстояло около двух часов. Тарасов почувствовал, как его неудержимо клонит ко сну. Он попытался вспомнить, когда спал последний раз – выходило, трое суток назад. Работа по организации предстоящего масштабного военного события отнимала всё имеющееся в распоряжении генерала время, не оставляя ему ни минуты на отдых, и ни секунды на личную жизнь.

Подошёл стюард.

– Артур Викторович, коньяк с лимоном.

– Спасибо, Олег, - генерал взял бокал и залпом выпил. – Разбудите меня за пять минут до посадки.

Тарасов откинулся в кресле и закрыл глаза.

– Артур Викторович, - стюард тронул генерала за плечо.

– Что ещё? Дайте мне поспать!

– Так, посадка уже, товарищ генерал! Вы просили разбудить за пять минут.

– Извините, - Тарасов удивился, как поразительно быстро пролетело время – организму явно не хватало этих часов, чтобы отдохнуть – кажется, только закрыл глаза, а уже минуло два часа. – Спасибо, - он кивнул стюарду и поднявшись с кресла, направился в санузел, чтобы привести себя в бодрое состояние.

Холодная вода привела его в чувство. Он вытер полотенцем лицо и вернулся в салон. Самолёт уже выравнивался над полосой – ещё мгновение, и он коснётся пневматиками бетонной полосы. Генерал успел до момента посадки сесть в кресло.

Как только Тарасов оказался в служебной машине, встретившей его на аэродроме, по закрытой связи ему тут же позвонил референт начальника Генштаба, безапелляционно предложив немедленно прибыть на доклад.

Начальник Генштаба окинул взглядом прибывшего Тарасова:

– Ситуация изменилась, - сообщил генерал армии Петров. – Едем сразу на доклад к Самому… готов?

– Так точно, - ответил Тарасов.

– Ты мне одно скажи, что с подготовкой войск? Если Верховный скажет начать операцию прямо сейчас, успеваем завершить ввод пополнения первой очереди?

– Если прямо сейчас, то начать операцию есть кем, - кивнул Тарасов. – Остальных подготовим, если урежем сроки с трёх недель до двух, исключив групповую подготовку.

– Урезайте, - кивнул начальник Генерального Штаба. – Дайте указание армиям и корпусам организовать доподготовку поступающего пополнения уже в боевых подразделениях.