Плоды манцинеллы
Шрифт:
Алан закончил речь и выжидающе скрестил руки. Майер долго молчал, потирая лоб и бормоча что-то под нос, он выглядел озадаченным, но заинтересованным. Энди испытывал любопытство — каково это, узнать, что между твоими «вчера» и «сегодня» прошло тридцать с лишним лет, каково понимать, что пока ты смотрел на стрелку часов, время сместилось, оставив тебя в стороне и промотав взлеты и падения всей человеческой расы.
— Ваша история, мистер, звучит слишком бредово, чтобы быть ложью. И слишком ужасно, чтобы я в нее поверил.
— Я вас понимаю, доктор.
Саммерс потянулся во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда листок, уже знакомый Энди. Момент истины. Вот он.
— Давай, док, — прошептал Андрас. Он точно не понимал, к кому обращается. То ли к Майеру, реакцию которого хотел узнать, то ли к Саммерсу, на чей успех так надеялся. — Давай, старик, реши эту задачку. Мы верим в тебя, дружище.
— Что это такое? — Себастьян с любопытством смотрел на клочок бумаги.
— Это послание, понять которое можете только вы. Вот, смотрите.
Алан развернул листок и протянул его Майеру. Время словно застыло, Энди прилип к мониторам, боясь пропустить какую-нибудь важную мелочь. Он практически не дышал, пытаясь уловить все подробности и детали предстоящей развязки.
Бастиан несколько раз прочитал написанное и мелко заморгал.
— Не покидай меня, папа… — Майер слепо смотрел перед собой. — Эстер? Эстер, девочка. Родная моя…
Саммерс поспешно сложил и убрал листок.
— Что вы можете рассказать мне о ней, доктор?
Бастиан словно и не слышал обращенных к нему слов.
— Я так люблю тебя, Эстер, — тихо проговорил Изобретатель. — Ведь ты мое… Мое…
— Что, доктор? Скажите мне! — Алан слетел со своего кресла и опустился на колени перед Себастьяном. — Что вы о ней помните? Что знаете?
Бастиан сокрушенно опустил голову.
— Ты мое… Мое… — бормотал Изобретатель. — Мое…
— Что, Себастьян! — Саммерс схватил его за плечи и начал трясти. — Скажи мне!
Доктор медленно поднял голову. Энди увидел хмурое лицо глубокого несчастного человека, лицо, блестящее от слез.
— Ведь ты мое… — губы Майера едва шевелились. — Совершенство.
Взгляд Изобретателя стал мутным, как древнее стекло. Он замер, уставившись в одну точку, ушел куда-то далеко, оставив изменившийся внешний мир за пределами своей закрытой реальности.
— Нет, — прошипел Алан, продолжая трясти Себастьяна за плечи. — Нет-нет-нет. Не смей, слышишь? — он начал кричать. — Не смей, Майер! Вернись!
Энди в растерянности следил за действиями Саммерса.
— Вернись, мать твою! Вернись, слышишь?! Мне нужен этот ответ!
Студия оглашалась безответными криками. Долго, мучительно долго.
— Эй, док, — аккуратно начал Андрас. — Док. Хватит. Он отключился. Ты же и сам видишь.
Алан замер, стоя перед Изобретателем на коленях, как преданный поклонник перед своим кумиром.
— Черт! — Саммерс вскочил на ноги и заметался по студии. — Черт! Черт! Черт! Как же меня это достало! Каждый раз, как в петле!
Энди не вмешивался, лишь молча
— Ладно, — через несколько минут истерика улеглась. Алан остановился возле Себастьяна и развернулся к камере. — На сегодня закончим, Энди. Теперь мне надо подумать. Сохрани все записи интервью и скинь мне на почту. После, можешь быть свободен, — Саммерс кивнул. — Увидимся завтра.
— До встречи, док. Не загоняй себя.
В ответ Алан лишь отмахнулся и устало рухнул в кресло. Андрас немного помедлил, но сделал, как ему велели — сохранил записи с разных камер, объединил их в одну папку и отправил архив на электронный ящик Саммерса. Осмотрев на прощание тесное помещение операторской, Энди вздохнул, вяло промямлил: «Сладких снов, ребятки», — закрыл комнату и зашагал по серому коридору Центра.
Андрас шел, слушая звук собственных шагов, но слышал настоящую барабанную какофонию — так оглушительно колотилось сердце.
Глава 6. Манцинелловое дерево
Времени не хватало. По крайней мере, так виделось Себастьяну. Он не находил себе места: с трудом смог уснуть минувшей ночью, вспоминая разговор с Кристофом и удивительные данные русской девочки, переживал, что рейс задержат или вовсе отменят, сомневался в надежности старика, который мог с легкостью проболтаться о невероятном скане. Было так много различных «если», что надоедливая хроническая мигрень, чьи приступы уже давно ушли в прошлое, вновь заявила о себе, разрывая черепную коробку Майера режущими импульсами. Марта могла бы его поддержать, но сама испытывала нечто подобное, и любое ее слово, произнесенное с надеждой утешить и приободрить, лишь подогревало панику Бастиана.
В 9:17 утра двадцать шестого февраля 2027 года Изобретатель и его давняя подруга сели на самолет до Москвы. Рейс не задержали и не отменили, все прошло как нельзя лучше. Мягкий взлет, два часа полета, плавная посадка, быстрый таможенный контроль — и Себастьян Майер оказался внутри огромного комплекса одного из крупнейших аэропортов России.
— Пойдем сюда, — Марта схватила его свободной рукой. Другой она катила небольшой походный чемоданчик.
— Куда? — Бастиан активно вертел головой, тщетно пытаясь сообразить, в каком направлении следует двигаться. — Куда ты меня тащишь?
— Нам нужны деньги. Местные деньги. Где-то здесь должен быть обменный пункт.
Пластиковые колесики багажа Марты мерно шуршали по гладкому полу. Успокаивающий звук. И такой родной. За последние десять лет Себастьян привык к частым перелетам, привык к аэропортам с их блестящими стенами и панорамными окнами, к незнакомой речи, к ярким вывескам. И к звуку этих маленьких колесиков.
— Вот здесь. Подожди.
Она оставила Майера в стороне, подошла к обменному терминалу, который через мгновение с готовностью проглотил банковскую карту, задумчиво прикоснулась к экрану и приняла совершенно озадаченный вид.