Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Нехорошо это, невежливо, некультурно даже.
Допустим, причем исключительно в экспериментальных целях, без дополнительных инсталляций и наглядных примеров, вот чисто гипотетически представим — обнаружили несчастного парня с моим хладным трупом на руках.
Кому такое понравится? Уж точно не фон Вейганду.
Причем мне-то нормально. Хоть садист при любом раскладе останется садистом, но над бездыханным телом глумиться неинтересно. Мертвецы довольно молчаливы, не кричат и не плачут. Скукотища. Максимум пнуть
Зато бедняге Дорику буде непереливки (тяжело и не до шуток). Именно на нём выместят всю нерастраченную злобу. Именно ему придётся претворять в жизни смелые фантазии хозяина.
«Не издевайся над нашим воображением», — жалобно скулит внутренний голос.
Ну а что?
Фальшивый жених дал маху, недосмотрел, облажался. Виноват? Пускай расплачивается.
Надо быть внимательнее, особенно с психически больными, хм, нестабильными экземплярами вроде меня. Надо придавать значение мелочам, просекать подозрительные перемены и реагировать по ситуации.
Утро дня рождения. Бокал дешёвого коньяка, по старинке разбавленный стопкой кока-колы. Сигареты с ментолом. Меланхоличная мелодия High Hopes, под которую я давно обещала вышибить мозги. Ванна с ароматной пеной и лепестками роз.
Всё буквально вопило о предстоящем суициде.
Я бы сразу раскусила подставу, бросилась на помощь и не позволила бы случиться беде.
Но я это я, чего уж скромничать. Звёзды сияют с небес. Куда там жалким неудачникам, попросту не дотянуться. Никакая табуретка не спасет. Зубы поломают, пальцы прищемят. И всё равно к истинному величию ни на йоту не приблизятся.
На чужой корешок не разевай роток, ага-ага.
— The official gift, (Официальный подарок,) — достаёт из кармана куртки продолговатый футляр, обитый тёмным бархатом, пытается вручить мне вместе с цветами. — From future husband. (От будущего супруга.)
Принимаю заслуженные презенты, деваться ведь некуда.
— You mean the one which is bought by your master, (В смысле тот, который куплен твоим хозяином,) — иронизирую автоматически.
— Right, (Верно,) — кивает Дорик, удаляется в другую комнату и возвращается с квадратной коробочкой, упакованной в яркую бумагу и украшенной золотистым бантом. — The real gift. (Настоящий подарок.)
— From whom? (От кого?) — хитро щурюсь.
Неужели решил подлизаться?
— From a friend, (От друга,) — невозмутимо пожимает плечами, ставит любопытный предмет на стол и отступает.
Поспешно избавляюсь от букета, укладываю на пуфик. Мельком оцениваю содержимое бархатного футляра.
Жемчуг в золоте. Ожерелье и серьги. Какая прелесть — камень невест, камень слёз. Всё включено, что называется. С трудом удерживаюсь от очередного неприличного жеста, адресованного скрытым камерам.
Приступаю к осмотру неожиданного подарка. Срываю
— How could you know that snow is a kind of sick obsession for me? (Откуда ты можешь знать, что я безнадежно повернута на снеге?) — допрашиваю с пристрастием, сканирую жениха пристальным взором.
— I guessed, (Догадался,) — отвечает осторожно, мнется несколько секунд и уточняет: — After I have read your profile. (После того как прочёл твоё досье.)
— Anyway I thank you, (В любом случае — благодарю,) — отворачиваюсь, подхожу к окну.
Крепче сжимаю игрушку дрожащими пальцами, кусаю губы, отчаянно стараюсь не расплакаться.
— I hope you will like, (Надеюсь, понравится,) — звучит искренне.
Бесполезный сувенир, рядовая безделушка из отдела никому ненужных товаров. Впрочем, хоть мелочь, всё равно приятно.
— I already do, (Уже нравится,) — не лгу.
Стеклянный шар на резной гипсовой подставке. Внутри красуется милый мишка, вокруг которого заморские буквы выстраиваются в традиционное Happy Birthday.
Но главное не это. Главное — снежинки. Множество искристых снежинок, оживающих при малейшем движении. Поразительно. Не отличить от настоящих.
Игнорирую мрачность весны на улице, изучаю таинство зимы в миниатюре. Отдаюсь во власть воспоминаний.
Новый год, Лапландия, Северное сияние. Любимый праздник, страна, влекущая обратно в детство, завораживающее чудо природы. И мужчина рядом. Единственный. Тот самый.
Зачем возвращаюсь туда снова и снова? Зачем тревожу незатянувшиеся раны?
Всякий раз, устремляясь к манящим небесам, помни о печальных последствиях. Ибо чем выше поднимешься, тем ниже падешь. Изгнанный из соблазнительных чертогов грешного рая, сгоришь в безжалостных языках адского пламени.
Пора забыть про несбыточные мечты.
Фон Вейганд не приедет, чтобы стоя на коленях поздравить меня с Днем рождения. Не бросит на самотёк важные дела, не пошлёт к чёрту основные обязанности. По привычке ничего не станет объяснять. Искусно притворится, будто ничего не произошло, будто это не он вырвал моё сердце из груди, бросил на грязную землю и растоптал своим коротким «да». Своим проклятым «да», звучащим, словно смертный приговор.
Пора осознать очевидные факты.
Есть только проливной дождь, промозглый ветер и пустота внутри. Никакого снега, никакой любви.
В горле ком. Солёные ручейки опять струятся по щекам.
Встряхиваю игрушку, прикладываю к окну и смотрю. Там пляшут снежинки, скрашивают серую реальность ощущением праздника. Пусть обман, пусть иллюзия. Плевать. Сойдёт и так.
Слышу приближающиеся шаги. Крупная ладонь мягко ложится на моё плечо, ободряюще сжимает, замирает на срок не дольше позволенного, вскорости отстраняется.