Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Ничего не говорю. Не подаю никаких признаков жизни. Талантливо изображаю статую. Борюсь с собой несколько бесконечно долгих минут.
И проигрываю.
Резко поворачиваюсь, обнимаю Дориана. Просто нужно кого-то обнять, почувствовать чужое тепло и поддержку. Лучше здесь, не при родителях. Не при маме.
Цепко впиваюсь пальцами в массивную спину, больше не сражаюсь с истерикой, даю волю рыданиям.
Я надену другую маску. Счастливую, беззаботную. Ту, которая довольна жемчужным комплектом, предвкушает идеальное
Надену чуть позже. Дайте время.
Никто не увидит настоящее лицо, искажённое гримасой боли. Никто не заметит правду, похороненную глубоко внутри. Никто никогда ничего не узнает.
Для моей семьи всё должно быть хорошо.
И всё будет хорошо.
***
Театральным жестом сбрасываю пальто на пол, но Дорик портит шикарный замысел, ловко подхватывает вещицу на лету.
Вот зараза. Весь кайф обломал.
Ладно, справимся.
Очень медленно поворачиваюсь, демонстрирую оригинальный наряд.
Маленькое чёрное платье точно вторая кожа, идеально повторяет линии тела, выгодно подчёркивает каждый изгиб. Едва прикрывает бёдра, норовит обнажить кружево чулок.
Быстро вращаться вокруг собственной оси не получается. Во-первых, у меня хронические проблемы с вестибулярным аппаратом. Во-вторых, сами попробуйте грациозно двигаться на таких каблуках.
Не каблуки, а каблучищи!
Металлический никелированный корпус, девятимиллиметровый калибр. Тьфу, ошиблась. Платформа толщиной в три сантиметра плюс шпилька высотой в семнадцать. Башмачки современной Золушки или орудие жестокого убийства? Тут уж как повезёт.
В целом выгляжу прилично — никаких глубоких декольте, экипирована почти под горло, даже плечи прикрыты. Только спина абсолютно голая. Но кого заботит позвоночник, чуть тронутый сколиозом? Всё равно попа надёжно спрятана тончайшей синтетикой, ничего криминального не выставлено на обозрение.
— Круто, согласитесь, — подсказываю правильный ответ слегка обалдевшим родственникам.
— Ох, — выдыхает бабушка, прислоняется к стене. — Немного чересчур.
— Рискованно, — осторожно замечает мама.
— Ты вроде забыла надеть платье, — папа наигранно щурится, наводит фокус и мрачно спрашивает: — Где же оно?
— Ну, — тяну обиженным тоном, невинно хлопаю ресницами, мило улыбаясь: — Тебе не нравится?
— Какому отцу такое понравится? А жених куда смотрел? — возмущению нет предела. — Как выпустил тебя на улицу в… этом?
— Дорик совсем неревнивый, — отмахиваюсь.
В отличие от господина фон Вейганда.
— Почему не похвастаться, если есть чем? — нескромно, зато справедливо.
— Хвастовство слишком далеко зашло, — бросает, сурово сдвинув брови, а через мгновение предлагает с явным энтузиазмом: — Может телогрейку сверху? Есть одна, на охоту одеваю. Как твоя мама её постирала, так она и села. Теперь отлично подойдет по размеру.
—
Теряю равновесие и спотыкаюсь. Очевидно сказывается переизбыток эмоций. Впрочем, у моего американского бойфренда отменная реакция. Спасает невесту от позорного падения, поддерживает за талию, шутливо чмокает в макушку и сообщает:
— Good team, (Хорошая команда,) — буквально лучится радостью.
— Definitely, (Определенно,) — не спорю.
Вынуждена признать, изнурительные тренировки не прошли впустую. Талантливые актёры прекрасно чувствуют друг друга, научились блестяще работать в паре и достойны продолжительных аплодисментов.
— Видите? — заявляю с неподдельным торжеством в голосе. — Этот парень предугадывает каждое движение.
Господину фон Вейганду не мешает поучиться, перенять бесценный опыт.
— Давай ещё покалечься, сверни шею прямо у нас в коридоре, — ворчит папа. — Сколько раз повторять, что обувь должна быть удобной.
— Конечно, безопаснее носить валенки, галоши, сапоги на низком ходу…
Такие высокие чёрные кожаные сапоги, начищенные до блеска, невероятно эротичные, сексуальные и возбуждающие.
Ох, чёрт.
Интересно, я умею думать о чём-то помимо фон Вейганда и тех мелочей, из которых он состоит?
К счастью, праздник медленного, но верного старения было решено отмечать в узком семейном кругу. Никаких дальних родственников, закадычных друзей, прочих «залётных» товарищей. Чем меньше посторонних свидетелей, тем лучше. Ломать комедию на публику труднее. Поэтому приглашены только самые близкие и Маша.
Ведь без Маши никуда. Бизнес-партнёр, неизменный соучастник преступлений разной степени тяжести, а так же просто замечательный во всех отношениях человек.
Я очень старалась выглядеть нормально. Получалось паршиво, сквозь скрежет зубов и вымученную улыбку, но могло быть хуже. Наверное. Надеюсь, никто ничего не понял, не заподозрил и не задаст лишних вопросов.
Мне удалось вполне натурально изобразить веселье, беззаботность, граничащую с пофигизмом, и абсолютно фейковую влюблённость. Оставалось лишь протянуть зачётку для выставления высшего бала по лицемерию.
Мерзко? Пожалуй. Гадко? В точку.
Хотя ложь настолько вошла в плоть и кровь, что начинала казаться неотъемлемой частью реальности. Пить, есть, дышать, лгать — в сущности, невелика разница.
Минуты на вес золота, неизвестно, когда представится следующий шанс навестить родные края. Надо наслаждаться, не анализируя, расслабиться, плыть по течению и не бороться против системы. Запечатлеть в памяти приятные события, спрятать их глубоко-глубоко, у сердца. Доставать исключительно по мере надобности, если совсем невмоготу. Лелеять, любоваться, заряжаться теплом пополам с толикой грусти.