Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Молчит, выжидает и нагнетает, затем жестом манит наклониться ниже, слегка покусывает мочку уха, тут же обводит языком и заговорщическим шёпотом сообщает страшную тайну.
Говорит, что и без всяких дополнительных манёвров, я особенная и незабываемая. Лучшая из женщин. Свет в конце туннеля. Благословение небес. Воплощение дерзких мечтаний.
Ну, почти.
Не совсем.
В общем, абсолютно иначе.
Фон Вейганд скуп на комплименты, предпочитает чёткие и лаконичные инструкции. Сухо и
Просила совет? Держи.
— Шутишь, — резюмирую поражённо.
— Абсолютно серьёзен, — отвечает ровно.
— Не догоняю прикола, — бросаю настороженно, сканирую пристальным взглядом. — Здесь явно подвох.
— Всё честно, — поясняет спокойно.
— Не спорю, но сомневаюсь, — заявляю задумчиво. — То есть с одной стороны безумная нацистская фантазия, способная побить рейтинги Hellraiser, а с другой — это…
Затрудняюсь с обозначением.
— Это?! — ограничиваюсь выразительным тоном.
— У меня богатое воображение, — замечает нарочито невинно.
— В принципе ничего криминального, даже не извращение, уж точно никакой боли, никакого риска и вполне приемлемо, — рассуждаю вслух. — Просто странно. Очень. Невероятно. Аж до ох*ения странно.
Невольно срываюсь.
— Как ты, вообще, такое представляешь?
— Отлично, — произносит невозмутимо, медленно проводит пальцами по моим волосам. — В ярких красках.
— Не катит, — отказываюсь. — Я ханжа, и я сдаюсь. С радостью попробую. В следующий раз. На сегодня лимит исчерпан. Устала чувствовать себя идиоткой.
Фон Вейганд неспешно наматывает спутанные локоны на кулак.
— Давно это представляю, — протягивает лениво, улыбается уголками губ. — Второй день нашего знакомства. Ты заходишь в кабинет, подходишь к ксероксу, начинаешь снимать копии с документов.
— Постой, — прошу на автомате, отрицательно мотаю головой. — Ты не можешь помнить.
— Я помню всё, — заверяет мягко. — Красные босоножки на деревянной платформе. Тонкая серебряная цепочка вокруг левой лодыжки. Красная джинсовая юбка. До середины бедра, при ходьбе поднимается выше. Из-за шикарной задницы, которую так плотно обтягивает. Вот и приходится постоянно поправлять.
Господи.
Отказываюсь верить в реальность происходящего.
— Разве мужчины обращают внимание на шмотки? — спрашиваю с подозрением, пытаюсь поймать на подтасовке вещественных доказательств.
— Зависит от того, чьи шмотки, — легко парирует удар и окончательно выбивает почву из-под ног. — Белая футболка, на ней чёрная надпись — I never kiss on the first date unless… (Я никогда не целуюсь на первом свидании, если только…)
— Unless you ask nicely, (Если только ты хорошенько не попросишь,) — завершаю фразу.
— Именно, — подтверждает и добивает: — Твоя заколка ломается,
— Ты следил за мной, когда я ксерила? — из горла вырывается истеричный смешок.
Глупый вопрос.
Он следил за мной всегда.
— Хорошо, — киваю. — Не будем откладывать, воплотим идею в реальность.
Отстраняюсь, отползаю чуть дальше.
Вдыхаю и выдыхаю, стараюсь сосредоточиться.
Оцениваю грядущий фронт работ.
— Только, чур, не смеяться, — предупреждаю сурово.
Где чувство собственного достоинства, где иллюзия стыда и совести, где хоть слабая пародия на горделивую непреклонность.
В отпуске.
А я здесь.
Дрожу, действую неловко.
Слишком тороплюсь, стараюсь успеть, пока не передумала. Наклоняюсь, нервно дёргаюсь. Сбиваюсь, тут же отпрянув в сторону.
Не отваживаюсь начать, отчаянно тяну время.
Напрасно пробую побороть трепет. Тело вибрирует, буквально звенит от запредельного напряжения. Мышцы сводит болезненная судорога.
Sei still. (Тихо.)
Труден лишь первый шаг.
Наверное.
Надеюсь.
Только бы.
Смотрю на противника в упор.
Облизываю пересохшие губы. Медленно, медленно. Не моргаю. Не отвожу взгляд, не отворачиваюсь. Глаза в глаза.
Слегка приподнимаюсь, вращаю бёдрами. Плавно и неспешно, по кругу. Пытаюсь уловить загадочную мелодию.
Не призывный перебор гитары, не первобытный бой барабанов. Беззвучный ритм похоти пронизывает насквозь, вынуждает пылать и содрогаться.
Оживаю, наполняясь искристым пламенем. Извиваюсь, выгибаюсь, двигаюсь, точно по спирали. Отбрасываю волосы назад, перебрасываю с одного плеча на другое.
Отдаюсь порочному танцу, теряюсь в пространстве.
Словно во сне, окутанная призрачным туманом, обращаюсь в языческое божество. Леденею и загораюсь вновь.
Резко наклоняюсь вперёд, опираюсь на крепко сжатые кулаки.
Мягкие локоны падают на широкую грудь фон Вейганда, струятся каскадом, будто податливые волны омывают скалистый берег.
Опускаюсь ниже.
Ниже и ниже.
Выписываю замысловатые зигзаги, оставляю раскалённые следы на прохладном песке. Изображаю страсть без прикрас.
Жарко и бесстыдно.
Вкрадчивыми ласками, жадными поцелуями. Шёлковыми прядями, влажными губами. Сквозь плоть и кровь, с затаённой нежностью.
Подавляю ужас и отчаяние.
Застываю на грани.
Пульс оглушает.
Но я не отступаю.
Лишь немного отстраняюсь.
Касаюсь своих волос дрожащими пальцами, отмеряю прядь потолще и обматываю локон вокруг вздыбленного члена. Обвиваю плотнее, у самого основания.