Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Не шевелюсь, едва дышу.
Цепенею.
Что дальше?
Ему хочется так или иначе? Нравится? По кайфу? Добавить ещё? Сжать сильнее? Взять в рот?
Что мне делать.
В это конкретное мгновение.
— Пусть твои волосы будут везде, — прошептал фон Вейганд, отдавая распоряжения. — Не торопись, прояви изобретательность.
Хватит секретов, признавайся.
Угадала?
Заранее чувствую себя гребаной извращенкой.
Вдруг выстрел пришёлся мимо?
Хотя
Моего маньяка возбуждают не только садистские грёзы о голой и окровавленной рабыне в подвале. На горизонте возникают новые и необычные, неформатные развлечения.
Или банальные?
Девственницу в третьем поколении впечатлить проще некуда. Иной вопрос — сразить наповал мастера постельных утех.
Чем его удивить?
Искренностью.
Не играю, не лгу.
Ничего не таю.
Подчиняюсь зову природы, повинуюсь инстинкту. Трусь щекой о восставшую плоть, провожу языком по вздувшимся венам.
Кажется, сойдёт.
Однако лучше уточнить.
Нависаю над мускулистым телом, дразнящим шёпотом интересуюсь:
— Правильно? — прижимаюсь крепче. — Нормально?
Напрягшийся член упирается в живот.
Лаконичный и предельно понятный ответ, но я продолжаю допрос с пристрастием.
— Ты уже делал так раньше? — осекаюсь. — С остальными?
— Разумеется, — с усмешкой произносит фон Вейганд. — Регулярно.
— Ты понимаешь, что причиняешь мне боль? — бросаю с горечью.
— А ты? — отражает вопрос.
— Я люблю тебя, — звучит жалко.
— Очень зря, — заявляет с убийственной иронией.
— Просто… п-просто не умею, — в горле ком, непрошенные слёзы душат.
— Сосать? — спрашивает саркастически. — Брать до упора?
— Ничего, — всхлипываю. — Н-ничего не умею.
Он поднимается на постели, разом обрывает истерику и принуждает заткнуться, сгребает меня в объятья.
Слабо вздрагиваю.
Он алчно прижимается ухмыляющимся ртом к моим губам, заставляет задохнуться и простонать.
Забываю обо всём.
Теряю последнюю связь с реальность.
Сокрушительная сила дробит на части, выкручивает суставы, вламывается внутрь, в сокровенную суть, распахивает настежь и уничтожает, сжигая дотла, выпивая досуха.
Дико, безумно, неистово.
До дрожи в каждом позвонке.
Это не поцелуй.
Это сквозное ранение.
Привкус свинца запекается на устах, а в глазах полыхает затмение.
Это не любовь.
Это преступление.
Damn. (Проклятье.)
— Мы вдвоём, больше никого нет, — шепчет фон Вейганд. — Неужели не заметила? Я не ищу профессионалку, которая будет заглатывать по самые яйца.
— Прекрати, — бормочу
— Да, meine Kleine, (моя маленькая,) — выдыхает шумно. — Тут нет ни твоего драгоценного Стаса, ни дражайшего Леонида. Привыкай.
— Мне н-никто н-не нужен, — заверяю сбивчиво. — Н-никто.
— Мне тоже, — произносит коротко.
Терпеливо выжидаю несколько секунд, нарочито невинно ёрзаю у него на коленях и деловито любопытствую:
— Куда ты хочешь кончить?
— А я ещё не кончил? — хмыкает. — Уже от одного вопроса мог бы.
— Серьёзно, Алекс, — продолжаю с обманчивой мягкостью, явственно ощущаю, как под гладкой и упругой кожей перекатываются канаты мышц. — В рот? На лицо? На грудь? Говори — куда?
Крупные ладони соскальзывают ниже.
От талии к бёдрам.
Больно стискивают.
Выгибаю спину, пытаюсь уклониться.
Тщетно, без шансов.
— В Лору, — заявляет насмешливо. — Хочу кончить в Лору.
Он усаживает меня сверху. Прямо на огромный пульсирующий член. Проникает жёстко и яростно, единственным движением заполняет до краёв.
Господи.
Судорожно дёргаюсь.
Боже.
Утробный стон вырывается из горла.
Мой.
Тысячи горящих иголок пронзают стопы, раскалывают хрупкое равновесие, закручивают тугую воронку в низу живота.
Настоящий дьявол.
Не желаю сдерживаться, кричу, срывая голос.
Валленберг.
Впиваюсь пальцами в широкие плечи, замираю, коснувшись райских небес, и обмякаю, рухнув на грешную землю.
— Нельзя, — выдаю чуть слышно. — Так не бывает.
— Как? — посмеивается.
— Столько оргазмов за ночь, — поясняю сдавленно.
Он ничего не говорит, укладывается на спину, не позволяет отстраниться, притягивает ближе.
Невольно вздрагиваю.
— Ох, — закусываю губу.
Его член по-прежнему находится в полной боевой готовности.
Обжигающий. Гигантский. Стальной.
Внутри меня.
Жесточайшая кара.
Сладчайшее из наказаний.
Не отпускай, не останавливайся.
Убивай.
Нежно и ласково. Грубо и безжалостно. Медленно, растягивая мучения, продлевая агонию до бесконечности. Быстро, выбивая воздух из лёгких, в лихорадочном ритме.
Рви на куски.
Душу и тело.
Всё твоё.
По праву хищника.
Наслаждайся, не ведая запретов.
Пей мою кровь. Пожирай обнажённую плоть. Издевайся над чувствами, отнимай разум. Ломай безвольную куклу.
Ничего не жалко.
— Очнись, — криво улыбается фон Вейганд, покусывает плечо, слегка царапает зубами, вынуждает трепетать.