Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Спасите.
Нас.
Вырвите из прошлого.
Верните.
Прошу, пожалуйста.
Закрываю и открываю глаза.
Бой сердца ломает ребра. Рваный, яростный. Вена у горла пульсирует так, точно готова взорваться.
Голова раскалывается.
Я.
Раскалываюсь.
Отель. В далеком городке. Первое свидание. Ключ опаляет руки. Все вокруг смотрят как на шлюху.
А я и есть шлюха.
Его вещь. Его игрушка. Его послушная зверушка. Покорная рабыня. Сосуд для слива
— Вы пойдете к господину Валленбрегу и будете умолять о пощаде, — говорит Андрей в моей голове. — Вы будете умолять, чтобы он вас оттрахал.
Отличная идея. Представить все вот так. В форме приказа. В форме угрозы. Практически принуждение. Практически. Но не совсем.
Правда в том, что я сама этого хочу.
Вымолить его прощение.
Даже если он убийца.
А он убийца.
И не важно, жив ли Стас.
Ничего не важно.
Он убивал.
Раньше.
Множество раз.
Он палач.
Он собой доволен.
В отличии от меня.
Вечная жертва.
Я просто обожаю попадать в дерьмо. И страдать. Пафосно, надрывно. Наверное, это мое настоящее призвание. Наверное, на этом стоит построить карьеру.
Я так люблю биться в агонии.
Слава давно ищет своего героя.
Такой талант пропадает.
Срочно. В номер.
Я замираю на пороге. Заношу руку. Для стука. Но тут же отдергиваю. Отступаю на шаг назад. Нельзя. Лучше попробовать эффект неожиданности. Опять. Может, повезет?
Нервно улыбаюсь, облизываю пересохшие губы.
Он ворвался в мою жизнь. Без стука. Без предупреждения. Хочется ответить тем же. Хочется нанести ответный удар.
Я была хорошей девочкой.
Почти.
Выпивала. Редко. Материлась. Ради экспрессии. Курила. Но только сигареты. Не спала с кем попало. Ни с кем не спала. Ни разу.
Да я вообще святая.
Была.
А теперь.
Я разжимаю кулак, смотрю на свою ладонь. Кровь проступает там же, где змеится шрам. Я не замечаю, как царапаю руку, слишком сильно сжимая ключ.
Я не замечаю, как обрекаю людей на смерть. Как подставляю собственных родных. Как рискую чужими жизнями.
Я ничего не замечаю.
Я игнорирую.
Я в оппозиции.
К здравому смыслу.
Я верю. Будто могу выбирать. Хотя я не могу выбрать даже оружие, из которого меня пристрелят в следующей серии.
Ну, и наплевать.
Плевать, плевать, плевать.
Почему мне нравится это повторять?
Гребаное заклинание.
Ледяной нож гуляет между позвонками.
Я открываю дверь окровавленным ключом. Пальцы дрожат. Металл лишь чудом не выскальзывает, не падает на пол.
Толчок.
Ладонями.
По гладкой деревянной поверхности.
Толчок.
Пульса.
По
Толчок за толчком.
Я шагаю прямо в ад.
Здесь царит полумрак. Единственный источник света — пылающий камин. Треск поленьев, запах смолы. Блики пламени как пятна крови. Повсюду жмутся мрачные тени.
И мне не спрятаться. Не скрыться.
Я запираю дверь.
И себя.
На ключ.
Поворачиваюсь, делаю несколько шагов.
Кажется, я иду вперед.
Или это только ливень идет?
Градом.
В моих ушах.
А под кожей лед.
И провода искрят.
Огонь так и манит меня.
Свет и тьма.
Их причудливая игра.
Завораживает.
Выбивает остатки дыхания.
Я ступаю дальше.
В бездну.
По привычке, не оборачиваясь.
Я продвигаюсь.
К трону Сатаны.
Точнее — к креслу, которое возвышается у камина. Боком ко мне. Окутано мраком, расплывается, лишается четких контуров.
Я отмечаю детали. Выхватываю в хаотичном порядке. Взгляд мечется точно зверь за прутьями решетки.
Бритый череп. Широко расставленные ноги. Высокие сапоги. Изувеченная рука на подлокотнике. Скрюченные пальцы. Кровь. Сочится вниз. И внизу. На ковре.
Знакомый профиль высечен на границе беснующихся теней. Вырезан. По живому, по больному, глубоко во мне.
Я так хочу…
Просто коснуться.
Дотянуться. Дотронуться. Провести ладонями там, где напрягаются желваки. Подразнить зверя внутри. Одурманить запахом собственной крови.
— Проваливай, — хрипло бросает фон Вейганд.
— Это я, — шепчу одними губами.
Как будто он и без того не знает. Как будто кто-нибудь из слуг посмел бы ворваться в покои хозяина. Как будто тут есть другие психопаты, напрочь лишенные инстинкта самосохранения.
— Раздобыла еще один пистолет? — спрашивает холодно.
— Нет.
— Тогда убирайся.
— Я… — запинаюсь, набираюсь смелости, завершаю фразу: — Не уйду.
Не то рык, не то смех. Жуткий, гортанный. Звук с того света.
Я цепенею.
Он поднимается. Резко. Направляется ко мне. Сокращает расстояние так быстро, что я не успеваю отступить назад. Грудь сдавливают железные прутья. Кислород не поступает в легкие. Мои зрачки расширены как после дозы запрещенных препаратов.
— Прочь отсюда, — отрывисто чеканит фон Вейганд. — Прочь.
— Никогда, — тихо отвечаю я. — Даже не надейся, не проси.
— Не просить?
Он хохочет. Раскатисто. И ощущение такое, будто гром проходит сквозь меня.
Вены на мощной шее моментально вздуваются, выдавая ярость. Пальцы сжимаются в кулаки, чтобы не сжаться вокруг моего горла. Но эта отсрочка ненадолго.