Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
— Предложи мне себя.
— Что?
— Предложи себя выеб*ть.
Отшатываюсь.
Ощущение как от удара в челюсть.
Опираюсь о стену возле окна.
Трусливо дрожу.
Цепенею.
— Н-нет.
— Ладно.
Он достает мобильный телефон, набирает чей-то номер, бросает одну короткую фразу по-немецки.
Знакомые слова. Очень, до боли. А перевести не могу.
Плохо, когда забываешь то, чего не знал.
— Что происходит? — судорожно втягиваю ртом
— Судьба — шлюха та еще, — криво улыбается. — Сегодня валяется у тебя в ногах, умоляя принять щедрые дары. А завтра напрочь забывает о своих обещаниях.
Это намек.
Четкий.
Четче некуда.
— Ты решил принять мое предложение?
Затравленно озираюсь.
Взгляд задерживается на стекле. Случайно. Замечаю, что черный джип возвращается обратно. Притормаживает. Рядом возникает охрана. Дверца открывается и…
У меня сдают нервы.
— Хорошо, — лихорадочно киваю. — Пусть они едут. Пусть отправляются в аэропорт. Не нужно их трогать. Я прошу тебя. Пожалуйста, прекрати.
Стягиваю штаны. Быстро, резко. За секунду. Спотыкаюсь. Еле держусь на ногах. Колени слабеют, подгибаются. Бедра охватывает трепет.
— Шантажируешь? — истерично посмеиваюсь. — Чужой жизнью?
Цепляюсь пальцами за подоконник, отчаянно пытаюсь удержать равновесие.
Боже, как же сильно я хочу очнуться от этого жуткого сна, вернуться к истокам.
— Алекс, — шепчу, теряя дыхание. — Остановись.
— Зачем? — спрашивает вкрадчиво.
— Ради меня, — запинаюсь.
Не могу подобрать правильный ответ.
Тут бы замолчать.
Заткнуться.
Затаиться.
Выждать.
— Разве это плохо? — бросаю с горечью. — Я просто не хочу, чтобы ты убивал. Не важно кого. Вообще не хочу.
— А ты кто? — обдает льдом.
Вмиг сокращает расстояние между нами. Обхватывает мой подбородок. Накрывает крупной ладонью. Надавливает. Вынуждает открыть рот.
— Кто ты? — повторяет холодно.
Сдавливает мой язык, зажимает пальцами точно железными тисками. Заставляет жалобно скулить, задыхаться от боли. Вызывает судорожные спазмы.
— Никто, — усмехается. — Ничто.
Усиливает давление, принуждая взвизгнуть.
— Твой язык вылижет абсолютно все, — чеканит мрачно. — Яйца. Задницу. Подошву моих сапог.
Склоняется надо мной, смотрит прямо в глаза.
И плюет.
Прямо в распахнутый рот.
— Глотай.
Замираю.
Дергаюсь. Пробую вырваться. Отчаянно мотаю головой.
А он сдавливает язык сильнее, тянет и снова плюет.
— Это просто слюна, — ухмыляется. — Пока что.
Сглатываю.
Рефлекторно.
Слезы струятся по щекам.
— Мы обойдемся элементарными командами, — обещает
Фон Вейганд отпускает меня лишь для того, чтобы избавить от нижнего белья. Рвет кружево на части, отбрасывает подальше. Однако верх пижамы не срывает.
— Хочешь превратить в животное? — вытираю рот тыльной стороной ладони. — Поступишь как лорд Мортон с Дианой?
— Нет, — губы кривятся в улыбке, а глаза ледяные. — Он жаждал ответа. В нем жила любовь, пусть и на грани ненависти. Страсть. Безумие. Бешенство.
— А в тебе?
— А во мне ничего.
— Так не бывает.
Он делает шаг вперед, вынуждая меня вжаться в стену. Его пальцы накрывают лоно, не встречая ни малейшего сопротивления. Не ласкают. Сжимают, сдавливают. Кусок мяса хватают нежнее.
— Алекс, пожалуйста.
— Ты такая мокрая, — протягивает издевательски. — Жаль не в том отверстии, которое я буду трахать.
— Алекс! — всхлипываю.
Поднимаюсь на носочки, стараюсь ускользнуть. Пробую оттолкнуть его руку, отстранить, отвести в сторону.
— Его больше нет, — роняет небрежно.
— Кого?
— Твоего Алекса.
Сминает мою плоть. До боли. Толкает вперед. Вбивает в стену. Толкается внутрь. Вводит сразу несколько пальцев. Таранит безжалостно.
Я кричу. Царапаю его ногтями.
Только все зря.
— Еще одно движение — засажу руку по локоть, — заявляет ровно.
Застываю.
Меня знобит.
— Ты кончишь на счет «раз».
— Я не…
— Раз.
Темнеет в глазах.
Низ живота сводит тягучая судорога.
Я умираю.
Обмякаю.
Точно тряпичная кукла.
— Ты что-то сделал со мной, — бормочу едва различимо. — Ты что-то нажал.
— Нет, — бросает с насмешкой. — Просто ты моя шлюха и течешь от каждого моего движения.
Отстраняется.
Отходит.
— Встань на колени.
Подчиняюсь.
Опускаюсь.
Это легко.
Колени не держат.
Гордость тоже.
— Не здесь.
Фон Вейганд смеется. Его хохот будто раскаты грома. Содрогаюсь. Снова и снова. От этого жуткого звука стынет кровь.
— На край кровати, — уточняет приказ.
Облизываю пересохшие губы.
Слишком далеко.
Мне туда не дойти.
Подаюсь вперед. Наклоняюсь. Выгибаю спину. Опираюсь на ладони. Ползу медленно. Неспешно. Продвигаюсь, покачивая бедрами.
Я провоцирую дикого зверя. Наверное, я просто чокнутая.
Рык вырывается из груди. Не из моей. Но и не из чужой.
Покорно принимаю нужную позу.
— Прогнись, — говорит фон Вейганд. — Раздвинь ягодицы.
Утыкаюсь лбом в постель.