Плохие девочки не плачут. Книга 3
Шрифт:
Со мной.
Так.
Сердце не бьется.
Такт в такт.
Не бьется.
Никак.
Пульс гаснет.
— Алекс, — выдыхаю сдавленно.
Я безнадежно поражена.
Заражена.
Им.
Изнутри.
Его имя течет по каждой из моих вен.
— Алекс, — повторяю судорожно.
И пусть я зову того, кто никогда не вернется.
Пусть.
Это не важно.
Ничего не важно.
Если он рядом.
Даже так.
Заполняет, раздирая внутренности.
Его
Близко.
Опасно близко.
На моих губах.
Ближе.
Еще.
Господи.
Как горячо.
Он целует меня. Пожирает. Впивается, вгрызается в мой рот. Сдавливает, сминает, причиняет боль. Терзает губы. Кусает до крови. Погружает в пугающий омут.
Из огня в холод.
Стон за стоном.
Пробивается сквозь ребра.
Он продолжает трахать меня. Драть. Как последнюю шлюху. Продолжает насиловать. Ломать. Не торопясь. Со вкусом.
Гигантский член вбивается внутрь. Входит толчками. Грубо, мощно, безжалостно. Берет без остатка. Рвет на части.
Фон Вейганд и не думает останавливаться.
Он только начал.
У зверя больше нежности к добыче. Больше чувств, привязанности, симпатии. Чем у него ко мне. Животные проявляют больше любви. При случке.
Его губы душат.
И дарят кислород.
Его член раздирает меня.
И делает самым счастливым человеком на земле.
Он выполняет обещание.
Из моего кошмара.
Я истекаю кровью.
Для него.
И я наслаждаюсь.
Адская боль.
Кричу.
Но он крадет каждый мой вопль. Ртом. Не отдает ничего. Никому. Никогда. Не отдает меня. Даже мне самой. Не позволяет скрыться. Не дает ускользнуть.
Его плоть пульсирует внутри.
Он пульсирует внутри.
Пропитывает артерии.
Пронизывает жилы.
Он и есть моя жизнь.
— Господин Валленберг, — неподалеку раздается вкрадчивое покашливание. — Прошу простить за беспокойство. Дело срочное, не терпит отлагательств.
Бред.
Безумие.
Галлюцинация.
Настежь распахнута дверь. В проходе стоит Андрей.
Отказываюсь верить в происходящее. Открываю и закрываю глаза. Да только ничего не меняется.
Точно галлюцинация. Он бы не посмел. Он же не я.
Шумно сглатываю.
— Какое на хрен дело? — хрипло спрашивает фон Вейганд.
— Посылка, — отвечает невозмутимым тоном, вкрадчиво поясняет: — Та самая. Вы же велели сообщить.
Каменное лицо. Непроницаемое. Завидую такому самообладанию.
Идеальный слуга. Ничем не смутить. Не пронять. Такое впечатление, точно ничего необычного не происходит. А впрочем, ничего необычного и правда не происходит. Хозяин трахает очередную шлюху. Одну из тысячи.
Склоняю голову, облизываю окровавленные губы, прячу
— И что? — обманчиво мягкий голос фон Вейганда пробуждает волну ледяного ужаса в моем теле. — Вот прямо сейчас посылка пришла?
— Посылка доставлена вчера, — произносит спокойно. — Провинившийся слуга уже уволен. Докладываю, как только узнал. Досадное недоразумение. Понимаю, без моей вины также не обошлось, стоило лучше все проконтролировать.
— Прочь, — повелевает мрачно. — В кабинет.
— Разумеется.
Спешит ретироваться. Отступает назад, аккуратно закрывает дверь. Удаляется восвояси, пока еще сильнее не нарвался.
Я слышу его шаги. Слышу как щелкает замок. Вжимаюсь в кровать, мелко подрагиваю, пытаюсь справиться с враз нахлынувшим волнением.
Опять остаемся один на один.
— Новая жертва, — холодно заключает фон Вейганд. — Твоего обаяния.
Крупные ладони накрывают мои бедра, поглаживают медленно и осторожно. Нежно, практически ласково. А потом притягивают, резко вбивают в крепкие бедра.
Огромный член толкается внутрь. Грубо, мощно. Жестко. Раз за разом. Уничтожает, погружает в адское пекло.
— Чем ты их берешь? — ледяной вопрос.
Еще несколько толчков.
Его вздыбленная плоть будто гигантский железный нож. Режет внутренности по живому, вспарывает и терзает, раздирает на части.
Кричу. В матрас. Дрожу. В лихорадке. И все же отражаю выпад.
— Тем же, чем и тебя! — взвываю на выдохе.
— Лжешь.
Он вдавливает меня в кровать.
Я срываю голос.
Я погибаю.
Под ним.
Как и мечтала.
— Никто из них не добрался до твоей задницы, — сжимает истерзанные ягодицы, заставляя хрипеть от боли. — Никто из них не натянул тебя на член.
Несколько ритмичных нажатий — и семя опаляет изнутри.
Фон Вейганд кончает.
— Тебя привлекает только это? — спрашиваю тихо. — Задница?
— Нет, — он смеется, берет меня за горло, вынуждает повернуться, запрокинуть голову назад, наслаждается слезами в моих глазах. — Еще твой рот. Жаль, не могу занять его прямо сейчас. Я бы загрузил в твою глотку, но дело не ждет.
Отстраняется. Поднимается с постели, обтирает член о простынь. На белой ткани зияют кровавые отметины.
Отворачиваюсь. Даже смотреть больно.
Он отправляется в душ, а у меня даже нет сил перевернуться. Нет воли.
Андрей действительно помешал. Испортил момент, сбил настроение. Отвлек от исполнения приговора.
Что за посылка? Чем она так важна?
Заставляю себя прилечь на бок. Взвизгиваю, постанываю. Поджимаю колени к груди, тянусь за одеялом, укрываюсь, стараюсь унять боль, успокоиться.