Плохие соседи
Шрифт:
— А Бэрил не выносит собак, шерсть вызывает у нее аллергию: ну, знаешь, глаза краснеют, текут слезы, чихание и все такое прочее.
— Та-ак... и ты, мама, поручаешь мне взять Артура к себе. Что ж... придется запирать его в доме, а в обед буду заезжать с работы, прогуливать его...
— Ну, понимаешь, дорогая...
— Так ты мне его не поручаешь?
— Конечно, да, только не у себя, а здесь.
— У тебя? — удивилась Пернел.
— Понимаешь, миссис Дикин будет страшно переживать, если я отправлю собаку куда-нибудь далеко.
— Когда же мне приехать?
— Как можно скорее. Ну, всего на два-три дня. Ты же знаешь,
— Дай мне время сообразить, как тут с работой, мам. Я тебе сразу же позвоню.
Разговор с матерью и, правда, заглушил на короткое время ее печали. И вдруг она поймала себя на том, что выглядывает из окна гостиной в надежде увидеть машину Хантера. Постоянно о нем думать, ждать его... Не лучше ли в самом деле на какое-то время уехать отсюда подальше? Но прежде всего надо позвонить Майку, договориться. К телефону подошла Зена, его жена:
— Добрый вечер, Пернел! Как поживаешь? Давно мы не видались.
— У меня все в порядке. Есть просьба к Майку: мне нужно несколько свободных дней.
— Ну, ненадолго-то я бы тебя подменила. Честно говоря, это и в моих интересах: хоть побуду рядом с ним. Ты ведь знаешь, он страшно подавлен, — может, я поддержу его. Не клади трубку — позову. Он сейчас наверху—с Томом возится, спать укладывает.
Не успела Пернел сказать, что перезвонит попозже, как Зена пошла за Майком — и тут же раздался его голос:
— Зена сказала мне о твоей просьбе.
Пернел коротко изложила, в чем дело.
— В этом году у тебя еще не было отпуска. До конца недели — времени хватит?
— Вполне. Спасибо, Майк.
Что ж, чем раньше она приедет в Йовил, тем вернее выручит маму. Завтра же и поедет — пораньше, часам к девяти. Стелла, услышав ответ дочери, вздохнула с облегчением. Хорошо, маме она поможет. А вот как помочь самой себе? Запретить себе бесплодное отчаяние, ненужные мысли о Хантере?
Еще одна беспокойная, полубессонная ночь — и Пернел, проснувшись очень рано, окончательно убедилась: куда бы она ни уехала, Хантер отправится с ней. Она заперла коттедж и, подавая машину назад по дорожке, вдруг подумала: прелесть ее дома, которому она уже привыкла радоваться, как-то померкла теперь, когда она полна мыслями о любви, а не об устройстве на новом месте. Что ее теперь ожидает здесь: любовь к Хантеру — и ненависть к нему, полное смятение чувств, а по уик-эндам, в свободное время, вместо отдыха — невыносимое, тягостное торчание у окна: не слышно ли звука мотора?
К матери она приехала около девяти, и все вместе — мать, Брюс и особенно Артур — устроили вокруг нее веселую возню.
— Видишь, он тебя помнит. — Брюс указал на пса: Артур, бешено вертя хвостом, положил лапы на ноги Пернел и залился отчаянным лаем.
— Его очень просто успокоить, — заявила Стелла. — Стоит сказать: «Вот сейчас отправлю тебя в школу, где собак учат уму-разуму!» — как он сразу прячется. А я для вас завтрак приготовила!
Пернел быстро справилась с едой, не желая, чтобы мать суетилась перед отъездом. Она проводила их и сразу же порадовала Артура длительной прогулкой; после обеда — еще раз. Вечером предстояло навестить миссис Дикин в больнице. За всеми этими делами ей стало как-то легче, но невеселые думы о Хантере, о своей неудачной любви подспудно мучили, не отпуская
В дом матери она вернулась, совсем приуныв: почему-то теперь лезли в голову все эти дамы — уик-эндовские визитерши, проводившие с ним по нескольку часов... Укладываясь спать, Пернел окончательно поняла: она долго не выдержит этого ножа, который вонзается ей в сердце, — этой ревности, безнадежности... отчаяния! Сон был беспокойным, и в три часа она проснулась, четко представляя, что ей надлежит сделать. Хантер не проживет долго в Миртл-коттедж, продаст его — так рассудила мама. Но время идет, и что-то не похоже, чтобы Хантер собирался продавать коттедж. Значит, она сама уедет из этого благословенного местечка.
Первой мыслью, когда она проснулась в четверг, было: нет, она не в состоянии жить, не видя Хантера хотя бы иногда. Видеть его... и его подруг — как их стройные ножки показываются из машины... Хватит с нее! Она так глубоко, так бесповоротно его любит, а он... Она ревнует, да, но у нее есть своя женская гордость: дожидаться пассивно, пока не произойдет что-нибудь непоправимое, пока он не уверится вполне в ее любви, и тогда... Но чего она боится? После вчерашней ссоры что заставит их снова заговорить друг с другом? Второе пришествие овец вряд ли произойдет. А ее язык... помимо ее воли он может наговорить что угодно, когда Хантер рядом. Даже... даже признаться в любви — особенно если он выведет ее из себя. Он так опытен, так коварен!
С трудом дождавшись девяти часов, она немедленно позвонила в агентство по недвижимости в Восточном Дарнли. Все что угодно, лишь бы Хантер не узнал о ее любви — этого она не допустит. Руфус Сэйер, услышав, что она намерена продать коттедж, выразил полную готовность тут же приехать.
— Но я звоню не из дома, там я буду только через несколько дней!
— Что ж, проблем с продажей не возникнет. Все необходимые данные у меня сохранились. Если стены держатся — все в порядке.
— Но я отремонтировала дом. — Пернел старалась заглушить последние сомнения. — Прошу вас — выставьте его на продажу как можно скорее. Вернусь — позвоню вам, и мы окончательно договоримся об условиях.
— Положитесь на меня, мисс Ричардс! Считайте, что с сегодняшнего дня дом выставлен на продажу.
Дело сделано! Но, положив трубку, она не почувствовала облегчения, какое обычно наступает, когда осуществишь задуманное. День прошел в прогулках с Артуром и невеселых раздумьях: все это глупо, наверно, и неожиданно, но другого выхода у нее просто нет.
Вечером Пернел долго не могла уснуть, — кажется, впервые в жизни она испытывала такое неизбывное одиночество и глухую тоску. Рано утром она повела Артура на прогулку, а когда вернулась, позвонила мать:
— Вчера я никак не могла тебе дозвониться. Кажется, Артуру страшно повезло — он только и делает, что дышит воздухом.
— Да уж, стараюсь вот, чтоб он растратил всю энергию — дома зато спокойнее.
— Ну, в это-то трудно поверить. Брюс уже пытался его угомонить — ничего не вышло. Бэрил гораздо лучше, дорогая. Брюс успокоился, завтра мы вернемся — до обеда будем дома.
— Так я приготовлю обед.
И Пернел снова занялась Артуром — пес уже привык к постоянному вниманию и не оставлял ее ни на минуту. Но придется ему немного потерпеть — хозяйке его, миссис Дикин, не очень-то уютно одной в больнице. В четыре часа дня Пернел опять ее навестила и утешила: Артур в полном порядке, только скучает по ней, ждет ее.